Читать книгу - "Телохранитель - Мэри Каммингс"

За то время, что они шли до кафе, она успела перехотеть с лимонного на земляничное, войдя же, ткнула пальцем в витрину:

— Хочу вон то, синенькое! И желтенькое… нет, лучше с изюмом шоколадное!

— Рэй, а тебе какое? — обернулся Джейстон.

Лотков с мороженым в витрине стояло, наверное, штук двадцать — глаза разбегались, и хотелось попробовать из всех: и малинового, и шоколадного, и с орехами, и зеленого (интересно, из чего его делают?), и…

— Не знаю… может быть, с орехами, сэр? И персиковое…

— Возьми земляничное! — Ри подсунулась ему под руку, точнее, под костыль — Рэй пошатнулся и еле удержал равновесие.

— Ребятки, пойдите сядьте пока, — сказала мисс Лоскинз, — мы сейчас все принесем.

— Давай руку! — велел Рэй. Ри послушно подсунула ладошку, он прихватил ее указательным пальцем правой руки — остальными приходилось держать костыль — и повел на возвышение, где стояли стояли круглые стеклянные столики и металлические стулья.

Свободных столиков было много, он свернул к первому попавшемуся.

— Я хочу к окну! — запротестовала Ри.

Выбранный ею столик был действительно у окна; пока Рэй пристраивал костыли, цепляя их за спинку стула, она влезла на свой стул и огляделась. За соседним столиком сидела семья: мужчина, женщина и девочка лет семи со светлыми кудряшками. Заметив ее, Ри показала ей язык.

Та в ответ скорчила такую рожу, что Рэй едва не хихикнул: большущие уши из приставленных к голове ладоней, выпученные глаза и язык, болтающийся вверх-вниз в растянутом, как у жабы, рту. Ри немедленно тоже выпучила глаза и скривилась, будто у нее все зубы болят. Пришлось ее одернуть:

— Веди себя прилично!

— А зачем?! — она отмахнулась и скривилась еще противнее.

Пока Рэй искал, что сказать в ответ, белобрысая девчонка за соседним столиком, сделав вид, будто соседи ее больше не интересуют, взяла ярко-алую лаковую сумочку на ремешке, висящую у нее через плечо, раскрыла ее, пошарила там и снова закрыла, громко щелкнув блестящим замком: вот какая у нее шикарная вещь! Как у взрослой!

Ри, ни секунды не колеблясь, соскочила со стула и подбежала к Рэю. Схватила его под руку — подбородочек был задран, взгляд, устремленный на соперницу, весьма красноречив: «Зато у меня вот кто есть!»

Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, но тут мать девочки встала, сказала: «Эйби, не кривляйся! Пошли!» — и вся семья двинулась к выходу.

Подоспел Джейстон, принес стаканчики и запотевший кувшин с чем-то красным. Улыбнулся:

— Заждались, ребятки? Сейчас уже будет мороженое!

И Рэю вдруг отчаянно, до боли захотелось, чтобы они тоже были не просто так, а семьей: он сам, и Джейстон, и Ри. Чтобы Ри была его сестренкой, а Джейстон — отцом. А мисс Лоскинз… ладно уж, пусть Джейстон на ней женится: она хорошенькая и не вредная. И улыбается так, что смотреть приятно…

Тут же осадил себя: «Не думай об этом, не мечтай! Потому что все это вранье и никакая они не семья!»

Мисс Лоскинз начала выставлять с подноса на стол вазочки с мороженым, сказала:

— Рэй, я не знала, как ты любишь, и твое мороженое посыпала орешками с какао.

«И она здесь только потому, что сенатор попросил, а взаправду ей до меня никакого дела нет!» — стиснув зубы, повторил себе Рэй.

— Спасибо, мэм! — ответил он вслух.

— Почему ему больше?! — громко возмутилась Ри.

Только теперь Рэй заметил, что перед ним стоит такая же порция мороженого, как у взрослых — целых четыре разноцветных шарика.

— Потому что он тебя в два раза старше, — объяснила мисс Лоскинз.

— А я тоже хочу зелененькое, как у него!

Рэй молча отломил ложечкой четверть зеленого шарика и переложил к ней в вазочку. Поймал взгляд Джейстона — показалось, что тот догадывается, о чем он думает, и смотрит с сочувствием.

На обратном пути Ри не захотела сидеть напротив — дергала и теребила Рэя, пока он не пустил ее к своему окну. Ладно, пусть, ему и через ее голову все видно…

— А давай кто больше женщин в красном платье заметит! — на ходу придумала она. — Вон, смотри — раз, два… я уже двух вижу.

— Вон еще одна, — нехотя отозвался он, — из магазина вышла.

— Нет, эта не считается. У нее только юбка красная, а не платье!

Едва машина свернула на набережную, как Рэй увидел яхту. Большая, с золотистым корпусом и белыми парусами, она медленно скользила вдоль берега, будто плыла по воздуху; сновавшие тут и там виндсерферы казались по сравнению с ней совсем крошечными.

— Смотри! — подтолкнул он прилипшую к окну Ри. — Видишь?

— Подумаешь! — едва удостоив судно взглядом, отмахнулась она. — Ты лучше глянь, какая у нее шляпа!

— Какая еще шляпа?

— С цветочками! Вон там! — Ри показала на стоявшую у пешеходного перехода женщину в красном сарафане и большой соломенной шляпе, украшенной пучком искусственных роз.

— Да ну тебя! — Как можно сравнивать шляпу с яхтой, да еще с такой! — Яхта же интереснее. Смотри, какая огромная!

— Наша больше. И красивее. У нее бока белые, перила красные, и она двух… двух…мачтовая. Паруса тоже белые, а окна круглые, называются иллюминаторы, и в каюте диванчики такие пушистые, бархатные. Вот приедем домой, сам увидишь! Я попрошу, чтобы папа нас взял покататься.

— А где ваша яхта? Тоже здесь, в заливе?

— Нет, она дома, в озере. Папа там любит рыбу ловить.

— В каком еще озере? — Насколько он помнил, никакого водного пространства, кроме небольшого искусственного прудика, рядом с домом сенатора не было.

— Ну там, дома!

— Подожди-ка, а разве это… ну, куда мы едем — не ваш дом? — удивленно переспросил он.

— Наш, но это Миссисипи. Ну, Миссисипи, понимаешь?

Рэй понимал, что Миссисипи — он же не дурак, чтобы не знать, в каком штате живет! — не мог только понять, почему, если это их дом, то он не дом.

— Мы здесь живем только летом, — объяснила Ри. — Скоро будет папин день рождения, а потом мы поедем домой, в Нью-Гемпшир — папа и я, и мисс Фаро, и Джейстон, и мисс Лоуэлл, — она загибала пальцы, выпевая имена, как детскую считалку. — У нас там красиво! Везде клумбы с цветами, и оранжерея, и озеро — мне, когда тепло, разрешают по воде босиком ходить…

Рэю вдруг вспомнился фильм, который он видел в детстве — про щенка, которого оставили на даче. Вроде бы хозяева его и любили, и играли с ним, но лето кончилось, и они, уезжая в город, его с собой не взяли: кому нужна в городской квартире собака, тем более обычная дворняжка. И вот он весь фильм ходил и искал «своих» людей, не понимая и не веря, что они его нарочно бросили.

Кончилось все, правда, хорошо — он их нашел, и они к тому времени уже жалели, что его оставили, и обрадовались ему, но до того… Рэй даже чуть не заплакал пару раз, так жалко ему было этого щенка, когда он брел по лужам, голодный и замерзший.