Читать книгу - "Возьми меня, моя любовь - Грация Верасани"

(Не убрать ли последний абзац?)

Прошло десять лет, а Венна все еще здесь. Длинные волосы обесцвечены, шерстяная мини-юбка, пышная грудь распирает жилет с кистями, и на десятисантиметровых каблуках девушка ходит взад-вперед по Выставочному переулку, привлекая клиентов.

Озарение. Что, если я сочиню сборник рассказов, каждый о женщине — настоящей или выдуманной — от лица Венны Равенны или поджигательницы?

Выдохшись, гашу сигарету, выключаю компьютер и звоню Эмилио. Его нет. Конечно, его нет. В это время он на курсах крупье и вернется не раньше полуночи. Жду сигнала автоответчика и все же оставляю сообщение: «Срочно требуется совет. Перезвони мне».

Два месяца назад Эмилио отодрал от мусорного бака объявление с заголовком: «Профессиональный крупье: уверенное будущее». И позвонил по номеру, где любезная синьора объяснила, как изменить жизнь в один момент. «По новым законам, — сказали ему, — игровые салоны открываются даже в торговых центрах, и крупье теперь — профессия будущего. Если знать несколько языков, то, закончив курсы, можно бросить якорь или дрейфовать на Карибах, в Австралии, в Египте, где пожелаете».

Эмилио любит путешествовать и менять работу. После пары сессий он бросил университет, где учился на факультете философии. С тех пор Эмилио работал в машинописном бюро, на химической заводе, на плодовоовощном рынке, учителем, мороженщиком, а теперь еще и кладовщиком. В последнее время он мечтает прикупить прогулочную яхту. Но теперь, похоже, ее место заняла Индия. Три тысячи лир в день.

— Ты записался? Зачем?

— Так, — говорит Эмилио, — из интереса.

— В казино слишком накурено. По-моему, все крупье погибают от рака.

Убедить его не удалось. Два вечера в неделю Эмилио ходит в Центр обучения крупье.

Не проходит и часа, как Эмилио перезванивает.

— Ты помнишь панковскую певицу, токсикоманку из бара «Джалло»… Кэтти Фрега?

В восемнадцать лет он играл на бас-гитаре в панковской рок-группе. Кэтти Фрега, по-моему, была лет на шесть-семь старше; она выступала перед публикой везде, где могла, поднималась на сцену в чулках в сеточку, кожаном корсаже с заклепками и гриме под Нину Хаген. Ее сценическое имя происходило от самой знаменитой песни — самой знаменитой в городе, разумеется, поскольку я не знаю, записывалась ли Кэтти когда-нибудь на пленку или на винил.

Она пела в некоторых заведениях, с оркестром из разбитных молодчиков с ирокезами, и делалось это так: «Если отец избивает тебя с утра до вечера, Кэтти Фрега, Кэтти Фрега… Если твой парень принимает героин, пока ты забиваешь косяк, Кэтти Фрега, Кэтти Фрега…»

Кэтти Фрега не умела петь и завывала до хрипов. Ее концерты не пропускали хотя бы ради смеха или чтобы за банкой пива и закуренным бычком увидеть, как певица в конце концов свалится без чувств на сцене, совершенно выложившись, изобразив нечто, оскорбившее половину общества, и зверски изнурив остатки голосовых связок. Когда группа самоликвидировалась, я стала встречать Кэтти рядом с вокзалами, по ночам, там она продавала себя или пыталась это сделать, хрупкая, как карандаш, и прозрачная, как листок записной книжки, озлобленная на холод и человеческий род. Теперь ее никто не знал и Фрега больше не пела.

— У меня есть ее старый номер, — сказал Эмилио, — но особо не надейся. Мы потеряли друг друга сто лет назад. Может быть, она уже умерла, гниет в тюряге или уехала из Италии…