Читать книгу - "Жена моего мужа - Адель Паркс"

Порой, когда мне приходится проводить дождливые воскресенья в одиночестве, я терзаю себя мыслями обо всем этом. Закончив домашнюю работу и перегладив белье, я сажусь и размышляю о том, не влюбился ли он в нее сразу же в тот момент, как только пожал ей руку. Во всяком случае, она, наверное, понравилась ему, и пульс его участился. Боже, временами я сама почти влюблена в нее, она просто неправдоподобно хороша, во всяком случае внешне. Хотя в остальном она, безусловно, не лишена недостатков. Может, он оказался слишком благородным человеком, чтобы бросить меня, тогда же? А может, он возжаждал ее, когда она приехала к нам на свадьбу без приглашения, но в невероятно огромной шляпе. Она была одета в лиловое, привлекла всеобщее внимание и, безусловно, затмила невесту. Или это произошло позже, когда появились близнецы и глаза у нас вечно слипались от постоянного недосыпания так, что мы почти не видели друг друга? Я никогда не спрашивала. Да, пожалуй, и не хотела бы услышать ответ. Как уже сказала, я никогда не надеялась удержать его навсегда. Мне хочется верить, что он принадлежал мне шесть лет, пока мы встречались, и пять лет нашего брака, и не хотелось бы услышать, что он никогда не был моим.

Питер ушел от меня, когда мальчикам исполнилось по пятнадцать месяцев. Я сочла, что удача отвернулась от меня. Его призвали обратно. Естественный порядок вновь установился. Счастливое для меня время продлилось даже дольше, чем я ожидала.

Ленч проходит почти триумфально. Близнецы оторвались от своих мальчишечьих игр, пришли и даже пообщались (по-своему) с гостями. Дети Конни еще слишком маленькие, к тому же противоположного пола и не вызывают интереса у Хенри и Себастьяна. Мы с Конни шутим по поводу того, как все переменится, когда они станут подростками. Фрэн сейчас четыре года, а Флоре восемнадцать месяцев. Льюк так прикасается к Конни, поглаживает ее бедро, сжимает руку, что я ничуть не удивлюсь, если в ближайшем будущем будет объявлено о третьем. Порой они ведут себя словно новобрачные, и это выводит меня из равновесия. Мне приходится поспешно сглатывать комок, застрявший в горле, и заставлять себя прекратить… Сама не знаю, что — прекратить. Прекратить плакать, смеяться, взывать к ним и поздравлять их.

Я понимаю, почему их открытые и непосредственные проявления любви доставляют мне такие мучения, — дело в том, что у Конни и Льюка возникли проблемы в семейной жизни примерно тогда же, когда и у нас с Питером. Сейчас Конни представляет собой воплощенную супружескую преданность и является идеальной матерью, но когда-то у нее был роман, как и у Питера. Разница в том, что они преодолели это. Я часто смотрю на них и размышляю, что помогло им пережить неверность, когда мой мир разрушился. Не думаю, чтобы Льюк любил Конни сильнее, чем я Питера, это просто невозможно. Потребовалось немного времени, чтобы прийти к заключению: разница в том, что Конни сильнее любила Льюка, чем Питер любил меня, Конни не хотела уходить. Все очень просто.

Дейзи выглядит усталой и слишком худой. Она не так счастлива, как того заслуживает. Дейзи и Саймон женаты уже шесть лет, и не секрет для их близких, что они пытались зачать ребенка с самого медового месяца. В первый год брака они спокойно относились к отсутствию результата, Саймон даже шутил по поводу того, что он так страстно был увлечен своими попытками, что, наверное, даже был бы разочарован, если бы они достигли результата. Теперь Саймон больше не шутит по поводу оплодотворения; ни он, ни она почти не шутят.

Дейзи всегда любила детей, пожалуй, даже больше, чем я. Я люблю своих детей и детей моих друзей, даже некоторых друзей моих детей, но Дейзи не так разборчива. Она любит всех детей. Она работает учительницей в начальной школе, осуществив мечту, которую лелеяла с тех пор, как в пятилетнем возрасте познакомилась со своей первой учительницей. Она любит свою работу и, насколько мне известно, пользуется уважением и любовью в равной мере со стороны коллег, родителей и детей. Мое сердце всегда разрывается, когда я слышу, как Дейзи, рассказывая кому-нибудь, что она учительница, всегда упоминает как один из плюсов своей работы, что иметь каникулы очень хорошо, когда у тебя есть дети. И с кем бы она ни говорила, ее собеседник начинает с энтузиазмом кивать, порой не зная, что у нее нет детей.

В том нет вины Конни и Льюка. Нельзя сказать, что они выставляют перед всеми напоказ свое счастье. Но иногда возникает такое ощущение. С каждой благополучной беременностью, которую вынашивает Конни, я не могу удержаться от мысли, будет ли и у меня когда-нибудь еще физическая близость, не говоря уже об еще одном ребенке, и не появится ли в моей жизни человек, готовый растирать мои усталые ноги после тяжелого дня. И только Бог знает, о чем думает Дейзи.

Сегодня мы не говорим о неудавшемся искусственном оплодотворении и стараемся избегать подробного обсуждения первой недели в школе. Дебаты по поводу того, как лучше прикреплять метки к форме — пришивать или обрабатывать с помощью утюга, — не принадлежат к числу тем, которые могут заинтересовать Дейзи, даже если она сделает вид, будто они ее интересуют. Однако разговор ни на минуту не прекращался. Конни принесла с собой отпускные фотографии.

— Кому-нибудь подать кофе? — предлагаю я.

— Только не мне, Роуз, — говорит Льюк, отодвигаясь от стола.

— Я сейчас не пью кофе, — улыбается Конни. Она сидит, покачивая Флору на колене, а Фрэн выходит из-за стола и пытается подключиться к игре в футбол Хенри и Себастьяна.

— Чаю? — предлагаю я.

— Нет, просто сядь, Роуз, — говорит Дейзи с некоторой долей резкости.

Эта резкость настораживает меня. Дейзи всегда очень вежливая и терпеливая. Ее, наверное, очень беспокоит эта неудавшаяся попытка искусственного оплодотворения. Я отвлекаюсь от уборки стола, поднимаю глаза и вижу, что все взгляды обращены на меня.

— Роуз, — начинает Дейзи и замолкает. Она смотрит на Конни, но Конни занята тем, что поправляет волосы Флоре, убирая кудряшки за уши. Саймон кашляет. — Роуз, — снова пытается начать Дейзи. — Наверное, существует какой-то тактичный способ начать этот разговор, но я не могу сейчас ничего придумать, так что намерена сразу приступить к сути дела. Я твоя сестра, и это моя прерогатива, можешь считать, что я решила воспользоваться своим джокером после тридцати с лишним лет поддержки и понимания.

Я не имею ни малейшего представления о том, что она собирается мне сказать, но, вглядевшись в лица трех человек, сидящих за столом, понимаю, что все они в точности знают, о чем пойдет речь. И все испытывают неловкость.

— В чем дело, Дейзи? — спрашиваю я с натянутой улыбкой, которая выглядит настолько фальшивой, что не может никого обмануть. Я ощущаю, как краска бросается мне в лицо. — О боже, ты же не заболела, не правда ли? — Паника сжимает мне горло, я с трудом выдавливаю слово «дети»… И со страхом смотрю на Конни.

— Нет, нет, ничего подобного, — заверяет меня Конни с сочувствием в голосе. Она склоняется ко мне и сжимает руку.

— Не стоит так остро реагировать, сестренка, ты осложняешь и без того сложный разговор, — резко бросает Дейзи. — Дело в том, что мы обсуждали все это и пришли к выводу, что ты растрачиваешь свою жизнь впустую.