Читать книгу - "Плененные сердца - Валери Кинг"

– Эвелина, моя любимая, каким я был глупцом.

– Он произнес ее имя, – проговорила Афродита, приложив пальцы к губам. – Ему достаточно было произнести ее имя, чтобы влюбиться! Ему не нужно было даже ее видеть перед собой! Ах, мое искусство еще выше, чем я предполагала. Интересно, что бы вышло, если бы я вылила столько эликсира в сандалии Адониса!

Расстроенная всем случившимся, Психея не смогла удержаться.

– Он бы, наверное, произнес имя Персефоны, – ехидно заявила она, зная о давнем соперничестве богинь за этого прекрасного собой смертного.

Афродита устремила на нее разгневанный взгляд:

– Ты осмелилась сказать такое мне! Мне!

Это ее последнее восклицание, казалось, сотрясло воздух в гостиной.

– Простите, я забылась,– кротко повинилась Психея. – Я не должна была проявлять такое жестокосердие, но я очень сердита. Посмотрите только, что вы наделали!

– Ну и что ты трепыхаешься? Что вообще может быть важного в делах этих бестолковых людишек? И почему только мой сын предпочел тебя всем богиням, которых я для него… Постой, а куда это Брэндрейт направился?

Когда лорд Брэндрейт чуть не налетел на них, обе дамы поспешно отступили. Он, очевидно, их не видел. Но безумное выражение его лица и капельки пота, выступившие у него на лбу, сделали его вид устрашающим. Он стремительно выбежал из гостиной.

Обменявшись быстрыми взглядами, Афродита и Психея последовали за ним.

Он одним духом промчался по лабиринтам коридоров старинного дома и наконец взбежал по крутой лестнице, все время повторяя имя Эвелины. Приблизившись к двери ее спальни, он настойчиво постучал три раза подряд.

– Кто там? – раздался удивленный голос Эвелины.

– Брэндрейт. Откройте, мне нужно с вами поговорить.

– Брэндрейт?! – повторила пораженная Эвелина. – Что вы здесь делаете? Что это значит? Зачем вы у моей двери в такой поздний час? Вы с ума сошли?

– Я должен с вами поговорить, должен! – с неистовым напором повторял маркиз.

– Нет, – сказала Эвелина. – Вы уже достаточно наделали вреда за один вечер. Прошу вас, немедленно уйдите. Вы же понимаете, какой вы можете вызвать скандал своим приходом? Уходите сейчас же!

Брэндрейт слегка покачивался, как пьяный.

– Я не могу уйти, не узнав, любишь ли ты меня.

– Что? Люблю ли я вас?

– Да! – воскликнул он. – Скажи мне только, что ты любишь меня, Эвелина. Ты для меня одна в целом мире! Я всегда любил тебя, любил страстно, безумно. Ответь мне, любишь ли ты меня?

За дверью воцарилось молчание. Психея совсем было собралась проникнуть в спальню сквозь стену, чтобы посмотреть, что делает Эвелина, прочитать ее мысли по выражению лица, но вид Брэндрейта буквально приковал ее к месту.

Если он и раньше поражал красотой, теперь, под влиянием любви, – или, вернее, под влиянием волшебного эликсира Афродиты, – он был просто невероятно прекрасен! Его лицо как будто озарилось священным огнем, серые глаза, сверкающие пламенем страсти, еще больше подчеркивали совершенную красоту его черт. Даже сам Эрот выглядел подобным образом только однажды – когда его мать дала наконец согласие на их брак. Психея знала, что значит быть любимой таким человеком, как маркиз, и слезы внезапно затуманили ей взор. Стоит им только преодолеть их взаимные предубеждения, и Эвелина познает все волшебство любви в его объятиях. И в то же время сердце Психеи мучительно сжималось при виде Брэндрейта. Эрот любил ее с такой же страстью, но похоже, что это миновало навсегда.

Но если она и не сможет вновь разжечь затухающую любовь мужа, она, по крайней мере, поможет Эвелине или хотя бы попытается это сделать. Кстати, неплохо бы убедиться, какое впечатление произвел пыл маркиза на эту весталку.

Но когда она сделала шаг, чтобы войти в спальню Эвелины, дверь вдруг распахнулась, и из расписного глиняного кувшина хлынул поток воды. Психея только успела рассмотреть рисунок в виде хорошеньких колокольчиков, прежде чем этот поток обрушился на маркиза. Он окатил его с головы до ног, насквозь промочив ковер у двери.

– Я надеюсь, у вас в голове прояснилось, милорд. У меня просто больше нет воды, чтобы устранить последствия слишком большого количества выпитой вами мадеры, или что вы там пили. Ничем другим я не могу объяснить все те глупости, что вы наговорили, колотя в мою бедную дверь. А теперь уходите, пока я окончательно не вышла из себя и не обошлась с вами покруче, как выражался мой отец. Он, знаете ли, обучил меня боксерским приемам. Да-да, нечего вам на меня так таращиться. Если вы приметесь снова испытывать мое терпение своими объяснениями в любви, столь же ложными, сколь и фальшивыми, вы раскаетесь в каждом вашем слове! С пылающими щеками Эвелина захлопнула дверь.

Брэндрейт с недоумением взглянул на собственные мокрые ноги.

– Какого черта я здесь? – спросил он громко. – Господи, неужели я… – Он потер себе лоб и оглянулся по сторонам, словно стараясь понять, где он находится. – Мне следует перестать столько пить, хотя не помню, чтобы я выпил больше двух бокалов. Чудеса!

Он вытер воду с лица и волос и несколько мгновений смотрел на дверь. С озадаченным выражением он сделал шаг вперед и слегка коснулся полированной дубовой поверхности. Вздохнув, как показалось Психее, с каким-то до конца неосознанным чувством, он опустил руку.

– Ничего не понимаю, – сказала растерянная Афродита. – Выходит, вода может вот так просто уничтожить эффект моего эликсира. Как странно! Придется мне придумать другой состав.

Но теперь я должна посмотреть, что он будет делать дальше.

Афродита последовала за маркизом, но Психея не могла уйти, не узнав, что происходит в сердце Эвелины. Проникнув сквозь стену в спальню, она увидела зрелище, сильно взволновавшее ее. Эвелина лежала на постели лицом вниз, горько рыдая.

Психее хотелось подойти к ней, погладить по роскошным каштановым волосам, утереть слезы с ее прелестных щечек, но она не могла этого сделать. Для этого ей бы пришлось принять облик простой смертной, а на такое она сейчас не была способна. Преображение в человеческий образ требовало огромных усилий. Она потом часами испытывала головокружение и слабость. Сейчас, после длительного пребывания в Фли-твик-Лодж, ей был необходим отдых и крепкий олимпийский сон, чтобы восстановить силы.

Поэтому она, только проворковав нечто успокаивающее и сочувственное, направилась в гостиную, где застала Афродиту. Богиня стояла над лежавшим в кресле с закрытыми глазами Брэндрейтом. Надо же было так заинтересоваться маркизом! Психея не сомневалась, что ничего хорошего из этого не получится.

– Великолепный все же экземпляр, не Правда ли? – Афродита, наклонившись, поцеловала маркиза в губы. – Как ты думаешь, он чувствует мою ласку?

– Возможно, видит во сне, – отвечала Психея. Она испытывала ужасную усталость и грусть. – Я возвращаюсь на Олимп. Вы со мной?