Читать книгу - "Леди Роз - Сандра Уорт"

– Быть самой собой, та cherie. Если ты будешь сама собой, то покоришь все сердца.

Но слова сестры меня не убедили. Я уже знала, что Маргариту Анжуйскую покорить трудно.

– Вы пойдете со мной?

– Увы, нет. Мне нужно закончить множество дел. Но тебя может сопровождать Урсула, – ответила она.

Я тревожно улыбнулась Урсуле, которая вплетала маргаритки в мои распущенные волосы, свисавшие на спину. Сестра Мадлен одобрила эти цветы, бывшие эмблемой королевы Маргариты.

– Урсула, волосы у нее пышные, так что на цветы не скупись, – посоветовала она перед уходом.

Большой колокол на часовой башне аббатства пробил трижды. У меня свело живот. Пора было идти в Белую палату на аудиенцию к королеве. Урсула сделала шаг назад и полюбовалась делом своих рук. – В жизни не встречала женщины красивее! Ваши глаза – это драгоценные камни, опушенные ресницами… Кожа у вас алебастровая, а темные шелковые волосы напоминают оперение черного лебедя. Миледи, вы настоящая красавица, – без тени зависти сказала она, помогая мне надеть шерстяной плащ. Доброта Урсулы была такой трогательной, что я крепко обняла молодую женщину. Надев капюшон и опустив голову, чтобы цветы не повредил ветер, я при сопровождении миновала внутренний двор и вдоль реки пошла к башне. Я радовалась тому, что они смотрят мне вслед; мне требовалось поощрение. Приближалась осень, дул сильный ветер, по темной реке бежала рябь, но дождя не было. После невыносимой летней жары прохлада казалась приятной, и по воде плыла целая процессия позолоченных барок. Природа и торговля брали свое: мимо плавно скользили лебеди, горластые чайки пикировали за рыбой, и на пристани суда выгружали людей и товары.

Мы добрались до башни и по выщербленным ступеням поднялись в палату. У дверей приемной Урсулу остановил вооруженный часовой:

– Войти могут только те, кому назначено.

Я хотела возразить, но Урсула, помогая мне снять плащ, наклонилась и прошептала:

– Подбородок вверх, грудь вперед, и все будет в лучшем виде! – Она сделала шаг назад и улыбнулись, заставив меня рассмеяться.

Я сразу поняла, почему часовой не пропустил Урсулу. Крошечная приемная была переполнена людьми, надеявшимися увидеть королеву. Я назвала свое имя секретарю, стоявшему за высоким письменным Столом у двери, и начала искать себе место. На ближайшей скамье расположилась группа монахинь. Сестры перебирали четки и бормотали молитвы, прося Господа помочь им получить привилегии, на которые они рассчитывали. Рядом сидел какой-то усталый рыцарь и вполголоса говорил с женой о сложности уплаты налога на имение. У противоположной стены с окнами из свинцового стекла, стояли священники» черных рясах и беседовали о погоде. В ближнем углу сидел гонец из Анжу, шею которого украшал лотарингский крест. Место рядом с ним пустовало, и я наняла его.

Я сидела прямо напротив входа. Вскоре дверь открылась, и из палаты вышел красивый молодой лорд в сопровождении спутников. Его золотые волосы украшал берет, унизанный драгоценными камнями. Лицо лорда было точеным, но показалось мне слишком женственным и непривлекательным. Когда он проходил мимо, воцарилось почтительное молчание, нарушавшееся только шелестим ткани; все вставали и кланялись.

– Кто это был, сэр? – шепотом спросила я гонца из Анжу.

– Граф Уилтшир, мадам, – ответил он. А потом, поняв, что я при дворе новенькая и нуждаюсь в объяснениях, добавил: – Джеймс Батлер, граф Уилтшир-и-Ормонд.

Я поблагодарила его улыбкой. Мне уже приходилось слышать об этом графе, когда мы останавливались на постоялом дворе по пути в Вестминстер. Уилтшира называли одним из возможных отцов сына королевы. Дверь палаты оставалась открытой; воспользовавшись этим, я посмотрела на королеву. Молодая, красивая, сверкавшая самоцветами Маргарита Анжуйская сидела на троне и беседовала с пышно одетым красивым светловолосым лордом в плаще с меховой оторочкой, стоявшим рядом с ней на возвышении. Судя по его непринужденной позе И взгляду, которым на него смотрела Маргарита, этих двоих людей связывали очень близкие отношения.

– Сэр, а кто этот лорд, который стоит рядом с королевой?

– Это, мадам, Генри Бофор, герцог Сомерсет, – с глубоким почтением ответил он.

Я благодарно кивнула ему. Других объяснений не требовалось; даже я знала, что двадцатитрехлетний Сомерсет, унаследовавший титул после смерти своего отца Эдмунда, был самым могущественным лордом страны… и ее некоронованным королем. Его покойный отец Эдмунд Сомерсет устроил брак Маргариты с королем Генрихом. В благодарность она обласкала его – как гласили слухи, и в постели тоже.

Судя по всему, эта благодарность распространялись и на его сына, потому что Генри всегда был рядом с Маргаритой, и она считалась с его желаниями куда лучше, чем с желаниями короля Генриха. Согласно придворным сплетням, однажды король Генрих, недавно оправившийся от приступа безумия, увидел на колу туловище изменника и спросил, что это такое. Когда ему сообщили, что это часть человеческого тела, он пришел в ужас, приказал снять туловище и похоронить его по-христиански. Разумеется, четвертования продолжились. Король Генрих так и не узнал, что на его приказ не обратили внимания, потому что скоро снова потерял рассудок. Все смеялись над этой байкой, но никто не дерзал смеяться над Сомерсетом – разве что тайно.

– Держу пари, что сына королеве сделал Сомерсет, – ехидно говорил кто-то за стеной харчевни; не приходилось сомневаться, что язык ему развязало вино. – А кто это был, Эдмунд или Генри, отец или сын, теперь без разницы.

Долго ждать мне не пришлось. Мое имя назвали сразу после того, как в покои прошел гонец из Анжу, доставивший королеве послание от ее отца, любимого многими короля-поэта, прозванного Рене Добрым.

С подгибающимися коленями и колотящимся сердцем я шла по длинному проходу к возвышению, чувствуя на себе взгляд королевы, питаясь не замечать хмурых лиц клириков, сидевших на скамьях по обе стороны трона, и кучек придворных, раздевавших меня взглядами и перешептывавшихся, прикрывая рот рукой. Потом я вспомнила совет Урсулы, широко улыбнулась, вздернула подбородок, сделала глубокий вдох и расправила плечи. Дорога до трона перестала казаться мне бесконечной. Вскоре я до него добралась и сделала такой низкий реверанс, что моя голова утонула в серебристых складках платья.

– Ты можешь встать, – сказала Маргарита Анжуйская с гортанным акцентом, характерным для ее родины.

Королева была мала ростом, но вблизи казалась не менее грозной. Ее драгоценные камни ослепляли; в устремленных на меня глазах, зеленых, как анжуйские груши, читалось предупреждение. Золотой обруч с рубинами украшал ее платиновые волосы, заплетенные в косы и скрепленные с двух сторон жемчужными сетками. Ее лицо было маленьким и широким, а подбородок – слишком квадратным для женщины. И все же она сошла бы за красавицу, если бы не была рябой; Маргарита заболела оспой по пути в Англию, когда была пятнадцатилетней принцессой, моей ровесницей. Увидев, что ее суровый взгляд слегка смягчился, я рискнула улыбнуться еще раз. Тут раздался смех, и я посмотрела на Сомерсета.