Читать книгу - "Високосный год - Юрий Тарасов"

Андрей чувствовал, как где-то в глубине его души зарождается какое-то волнительное озарение, какое-то удивительное открытие, но в данной обстановке это было похоже на смутные ощущения. Тогда он спросил:

— И что ты теперь будешь со мной делать?

— Всё зависит от тебя. Человеку дана свобода выбора. Всегда и во всём. Ты можешь вернуться к своей обычной жизни, трудиться богословом при соборе, до конца своих дней листая книги в библиотеке и слушая скучные исповеди врущих тебе грешников. А можешь остаться и познать все тайны Мироздания и уж тогда построить вокруг себя свой мир, полный наслаждений и радостей. Выбирай, Человек!

Андрей, имея в душе твёрдое убеждение, что любая сделка с дьяволом (а это вне всяких сомнений именно он!) приведет к потере самого главного, что может быть у каждого верующего человека, — к потере вечной души, ответил сразу:

— Нет. Я хочу уйти. И если ты, сатана, держишь своё слово, то непременно отпустишь меня сию же минуту!

Сэттэр надменно хмыкнул:

— Признаться, я удивлён. Такая жажда истины и такой узкий взгляд. Что ж, ступай, богослов.

Но Андрей по-прежнему не мог пошевелиться.

— Ах, да. Лилит, дай нашему гостю испить оживляющего вина, чтобы он спокойно отправился восвояси.

Лилит взяла со стола кубок с вином, подошла к сидящему на подушках Андрею, села на колени прямо перед ним и поднесла кубок к его губам. При этом села она так близко, что её обнаженная грудь уперлась в грудь Андрея.

— Не волнуйся, богослов, здесь тебя никто не отравит. Смело пей. Это персиковое вино из того самого сада, где Адам впервые увидел Еву. И оно вернет тебе твою подвижность, временно утерянную из-за чар Лилит.

Андрей сделал несколько глотков и неожиданно почувствовал сильнейшее вожделение. Он всеми силами попытался его подавить, как вдруг Лилит, отбросив кубок в сторону, страстно впилась губами в его губы. И разум Андрея померк…

Да, мой читатель, буду с тобой откровенен, я знал многих женщин. Среди них были и безумные, готовые на всё ведьмы, и непорочные ангелы (впрочем, в последних я мог и ошибиться), и те, чьих лиц я уже и не вспомню. Но Андрею выпало жесточайшее испытание, ибо сейчас вся его плоть содрогалась от поцелуя Лилит — древнейшей дьяволицы-соблазнительницы, после объятий которой не выживал ни один мужчина, и поэтому никому из живых доподлинно неизвестно, что испытывает человек, когда сама Лилит касается его уст.

Но внезапно откуда-то на стол залетел камень, с грохотом разбил один кувшин с вином и свалился на пол. Лилит прервала свой поцелуй и, не вставая, повернула голову назад на 180 градусов, туда, где сидел Сэттэр. Андрей резко открыл глаза и услышал где-то вдалеке пронзительный женский крик. «Лена!», — мелькнуло у него в голове.

— Однако! Каков кульбит! — воскликнул Сэттэр и стал пристально всматриваться, слегка прищурив один глаз, в пустой дверной проём, будто там происходило что-то видимое только ему. Затем он обернулся к своей помощнице:

— Ступай, Лилит. Всё произошло и без нашего прямого вмешательства.

— Да, господин, — ответила Лилит и, не поворачивая обратно головы, растворилась в воздухе.

— Что ж, Андрей, как ты сам любишь повторять, воистину неисповедимы пути Господни!

— Что, что случилось? Отпусти меня, мне нужно к Лене, — заплетающимся языком, словно он был очень пьян, проговорил Андрей.

— Твоя слабая Лена сделала свой выбор. И он не в твою пользу.

— Что… что ты такое говоришь? — с трудом выговорил Андрей, пытаясь перестать качать своей «пьяной» головой.

— Посмотри в мои глаза! — неожиданно громким голосом произнёс Сэттэр. Богослов кое-как поднял голову, и Сэттэр, поймав его взгляд, щелкнул пальцами.

В ту же секунду каким-то невероятным образом Андрей очутился в их с Леной спальне. За окном бушевала стихия. Страшный шторм в море грозился поглотить весь город. Она сидела в полной темноте на краю кровати и тихонько всхлипывала. Его маленькая, юная Лена казалась сейчас особенно беззащитной и какой-то совсем хрупкой. Он попытался заговорить с ней, но осознал, что она не видит и не слышит его. Но были ясно слышны её слова:

— Господи, почему эти злые женщины на базаре постоянно твердят мне, что такому красавцу, как Андрей, нужна более опытная спутница? Что рано или поздно он найдёт себе другую. Что я не самостоятельная и ничего не могу сама, и что жизнь таких не любит! Да, я многого боюсь в этом мире, но ведь я замужем! Мой любимый муж заботится обо мне. А эта глупая Дора, которая вечно говорит, что каждая вторая ходит в храм только, чтобы построить ему глазки. И что он всё это знает и всегда рад такому вниманию. Всё это неправда. Они все не знают его! — и она расплакалась, закрыв лицо руками.

Андрею показалось, что у него сжимается сердце. Этот маленький кареглазый комочек счастья, сидя на краю кровати, плакал сейчас по вине каких-то завистливых базарных дур. Жизни их сложились несчастливо, и от зависти они пытались как можно больнее ужалить и уязвить более хрупкую соседку. Но Лена, чистый ангел, ещё не понимала этих простых вещей. «Глупая моя, нежная девочка, прошу тебя — не плачь», — но она по-прежнему его не слышала.

— Вот где он сейчас? Я ведь даже не знакома с тем, с кем он сегодня пошёл встречаться в бани. А ещё этот ночной кошмар. Нет! Вздор! Он любит меня и никогда не давал мне поводов для ревности. Но почему же мне так страшно в эту грозу? Почему так тоскливо на душе? Что это за неприятное предчувствие? Милый мой, успокой меня! — вдруг она встала, вытерла слёзы и пошла к выходу.

Андрей направился следом за ней. На улице шёл сильнейший проливной дождь. Ветер то и дело останавливал её, грозя снести с размытой, скользкой дороги. Из-за чёрного неба ничего толком не было видно. Она уже насквозь промокла и продрогла, но продолжала идти вперед. И тут Андрей с ужасом осознал, куда она движется: «Нет, любимая, постой, не ходи туда! Прошу тебя — вернись домой! Остановись!» Казалось, он кричал ей изо всех сил, но голоса не было вовсе. Она же, падая на скользкой дороге, снова вставала и шла дальше. Промокшая до нитки, вся в грязи, Лена подошла к бане. Но было так темно, что входа она не нашла и стала обходить здание в его поисках. С другой стороны бань, недалеко от обрыва, она заметила свет,