Читать книгу - "Феникс - Novela"

class="p1">Почему, стоит ему меня коснуться, я становлюсь такой податливой?

– Я рад, что ты здесь, – шепчет он, лаская мою кожу тёплым дыханием.

Меня немного пугает, с какой прямотой и откровенностью он озвучивает свои мысли и чувства.

У него с этим никаких проблем нет. В отличие от меня.

– Я тоже, – едва слышно отзываюсь я.

Его ладони накрывают мой живот, перемещаются выше, пока не останавливаются на груди.

– Ты без лифчика. – В его голосе звучит одобрение. – Мне это нравится.

Сквозь топ Картер ласкает мою грудь, затем забирается под ткань, поглаживая пальцами кожу. Моё дыхание становится громче, и когда он тянет меня за сосок, я стону.

– Картер! – выдыхаю я его имя, поднимая голову к нему.

Его рот находит мой, и мы целуемся, не торопясь, с каждым движением губ углубляя поцелуй. Чувственная ласка рта Картера и мягкое давление языка; пальцы, дразнящие чувствительные соски, делают меня очень влажной.

– Я хочу тебя, Феникс. – Картер отстраняется для того, чтобы посмотреть в мои глаза. – Сейчас, детка.

От того, как он смотрит на меня и как звучит его голос, по моей коже бегут мурашки.

Я разворачиваюсь и поднимаю руки, чтобы он мог снять с меня топ. Следом за ним Картер быстро стягивает с себя футболку и вновь привлекает меня к себе. Пылающая, оголённая кожа наших тел соприкасается, и я с перебоем вздыхаю, когда твёрдые, ноющие соски упираются в его торс.

Теперь он целует меня быстрей и агрессивней, поддавшись нетерпению. Быстро расстёгивает мои джинсы и помогает снять их. Картер направляет меня к рядом стоящему дивану и укладывает меня на спину. Нависнув надо мной, он смотрит на меня сверху вниз с пламенем в зелёных глазах и столько глубины в этом взгляде, что мне хочется зажмуриться и притвориться, что это не более чем секс.

Потому что это больше, чем секс.

Это похоже на любовь.

Но это не может стать любовью.

– Ты такая красивая, – бормочет он, наклоняясь. Его рот обхватывает мой сосок, и его ласка вскоре заставляет меня задыхаться и ёрзать на месте. Я вскрикиваю, когда зубы Картера прикусывают сосок и следом он лижет его языком, доводя меня до того, что начинаю хныкать.

– Картер… – Я шепчу его имя, когда он спускается ниже, осыпая поцелуями кожу моего живота. Он стягивает с меня трусики и мягко разводит мои бёдра в стороны, прежде чем его рот оказывается на самом чувствительном и влажном месте моего тела.

Пальцы на моих ступнях подгибаются, и я кусаю губы, чтобы не кричать от остроты ощущений, пронизывающих каждую мою клетку. Моя голова мечется по диванной подушке, а руки не находят себе места, когда рот Картера творит что-то удивительное со мной.

То, как его губы и язык ласкают мои влажные складочки и пульсирующий клитор, стремительно приближает мой оргазм.

– Боже, малыш, я сейчас… – бессвязно бормочу я, зажмурившись, и тогда он усиливает своё давление, и я кончаю с протяжным выдохом и дрожью, сотрясающей всё тело.

Пока я лежу и прихожу в себя после оргазма, Картер уходит за презервативом, и когда я открываю глаза, он берёт меня под коленки, подтягивает к себе и его член погружается в меня плавно и легко, растягивая и наполняя собой.

И затем всё повторяется.

* * *

– Давно ты воспитываешь детей одна? – спрашивает Картер, когда мы с ним ужинаем.

Он заказал бифштексы, картофель и салат. Всё очень вкусно, особенно из-за голода, который проснулся во мне после секса на диване в гостиной.

– Последние три года. После смерти мамы я оформила опеку над ними.

Обычно я неохотно обсуждаю с людьми нашу семейную ситуацию. Но с ним почему-то всё иначе. С ним мне вполне комфортно, и даже такие острые для меня вопросы не вызывают затруднения.

– Тебе пришлось взвалить на себя ответственность в восемнадцать лет?

Он кажется удивлённым.

– Выбор, на самом деле, был небольшой. Если бы я не взяла опеку над ними, их бы забрали в приют, а затем отправили в приёмные семьи. И для меня это не вариант. Но, по большому счёту, почти ничего не изменилось – я помогала маме с тех пор, как родился Чейз. Чем старше я становилась, тем больше обязанностей на меня ложилось.

Я говорю это просто чтобы он понимал, а не для того, чтобы жалел или восхищался.

– Почему?

– Мама была не особенно ответственным родителем, плохо приспособленной к жизни.

Раньше, когда она была жива, я часто злилась на неё из-за этого. Её беспомощность, взбалмошность и ветреность сводили меня с ума. Я не хотела быть нянькой сёстрам и брату, пока она, закрывшись в своей комнате, страдала из-за очередного козла.

– Это впечатляет, знаешь?

– Здесь нет ничего впечатляющего. Это просто жизнь – моя жизнь – и всё.

Мне неловко от того, что он смотрит на меня с восхищением и хвалит. Я не привыкла к этому.

– Ты жертвуешь собой, Феникс. Не каждый решился бы на такое.

– Не делай из меня героиню, пожалуйста. Если ты думаешь, что у меня не было сомнений – ошибаешься. Они и сейчас есть. Особенно в моменты, когда подростки начинают выводить меня из себя своими истериками. Я думаю, насколько бы легче мне жилось, отдай я их в приёмную семью.

Мне стыдно, но я всё равно признаюсь ему. Не хочу, чтобы он думал обо мне лучше, чем я есть.

– Это нормально, Феникс. Каждый в чём-то сомневается, все делают ошибки. Мы не идеальные программы – а ведь даже у них есть сбои. Не надо быть такой строгой к себе.

– Лучше давай поговорим о тебе, Картер, – улыбаюсь я, делая глоток вина. – Твоя очередь.

Он подаётся вперед, ставя локти на стол.

– Что ты хочешь узнать?

– Что-нибудь. Что угодно. Ты о себе не особо рассказывал.

Ловлю себя на мысли, что на самом деле почти ничего не знаю о нём. Только имя, то, что он американец и у него какая-то важная работа.

– Я родился в Новой Англии, в Мэне и до сих пор живу там. Почти вся моя жизнь – это работа.

– Ты трудоголик?

– Наверное. Я довольно скучный, – признается он.

В это мне трудно поверить. Я совсем не нахожу его скучным. Такой привлекательный и сексуальный – да как такое может быть?

– Не верю, – я качаю головой, а он смеется. – Сколько тебе?

– Двадцать девять.

– Я думала – меньше, – удивляюсь я.

– Правда? – Он откидывается на спинку стула и, прищурившись, смотрит на меня. – Для тебя это слишком?

– Нет, тебе же не