Читать книгу - "Эй, смотри не влюбись! - Катя Саммер"

Олейник-старший, одетый в дорогой костюм и галстук-удавку, хмурит брови. Хмурит брови и вот ни фига ж не верит, но молчит. 

Ненавижу врать, хоть и дается легко. Почему же с тех пор, как я попросила помощи у Скоморохина, ложь из меня льется без остановки? Кошмар.

Не знаю, что собирается ответить его отец, по выражению лица не понять. Слава богу, ему звонят и отвлекают от нас. 

- Минуту, - произносит, пригвождая к месту.

Будто нашкодивших детей, чтобы они больше никуда не вляпались.

Я выдыхаю, лишь когда тот отворачивается и говорит про дом, наверное, с хозяином. Или с соседями. Или с той же полицией. В общем, по наши души диалог. То есть не по наши, а по мою душу и Кира. То есть… ну вы поняли. 

Вздрагиваю, почувствовав, как оголенного плеча и шеи касается горячее дыхание. Кирилл наклоняется ближе, и мурашки разбегаются по телу.

- Я не прошу целовать меня и не зову на ужин, - шепчет, сохраняя «покерфейс». – Просто сделай так, чтобы я не уехал с отцом. Скажи, соври что угодно. И ничего не будешь мне должна.

Хочу возразить, что итак прикрыла его задницу, но лишь киваю. Кириллу плохо, он и не пытается скрыть. Что происходит?

- Пойдемте, развезу вас по домам. Еще заболеете, - вмешивается Глеб Борисович.

Действительно на минуту отвлекся. Человек слова прям.

Зуб на зуб не попадает, но я выхожу вперед с высоко задранным подбородком.

- Кирилл обещал остаться у меня, - заявляю бесстрашно, но это только на первый взгляд. – Мы вроде как встречаемся.

Лицо Олейника вытягивается.

- Ты же с родителями живешь?

Что-то он не очень рад новостям. Неужели я не подхожу на роль невестки?

- Большую часть времени – да, но у меня есть собственная квартира. Кстати, всего в паре кварталов от дома. Можете подкинуть нас туда. Если, конечно, ваш мерседес не смущает тот факт, что мы насквозь мокрые.

Продолжи я говорить, например, про корабли, которые лавировали, никто бы и не заметил – так быстро я тараторю от волнения.

- Случайно упали в бассейн. – Я пожимаю плечами.

- Поехали, - после недолгих раздумий говорит мужчина. 

Без тени улыбки на лице – Кирилл вылитый. То есть наоборот. В общем, вы поняли.

Мы выходим за ограждение, как раз когда перед воротами десантируются работники клининговой компании – из микроавтобуса один за другим, точно муравьи, выбегают уборщики с современными пылесосами. Но едва я успеваю подумать об этом, как отвлекаюсь на помеху справа. 

Скоморохин! Дерзким и быстрым движением стягивает через голову футболку, обгоняет и, не пытаясь открыть мне дверь – бескультурный нахал! – или хоть как-то поухаживать за «любимой» девушкой, забирается в машину и откидывается на спинку.

Семейка Адамс, не иначе.

Едем мы в полном молчании. Только ночная дорога, свет фонарей. И плечи, что упираются в кожаное сидение прямо передо мной. Усыпанные веснушками и мелкими родинками плечи. А когда Кир закидывает руку за голову, перед глазами возникает еще и узор длинной витиеватой татуировки, которую я никогда не разглядывала вблизи. Чернила и чернила. Лишь сейчас распознаю какие-то руны, обтекаемые образы, символы. Для меня они ничего не значат. Из знакомого – только римские цифры. Да и тех целый набор, не выходит быстро расшифровать. 

Скоморохин потягивается, задевает мой любопытный длинный нос и резко оборачивается. А я не успеваю среагировать, по-прежнему сижу ближе, чем следовало бы при соблюдении социальной дистанции. Еще и с разинутым ртом.

Оставшийся путь я всячески пытаюсь игнорировать настойчивый взгляд Кирилла в боковом зеркале. Он открыл окно, куда задувает приятный прохладный ветер, и смотрит на меня. Практически не моргает и ни капли не скрывает, что наблюдает.

Когда автомобиль останавливается рядом с домом, на который я указала, Глеб Борисович вежливо прощается со мной. Я выскальзываю на улицу. Кирилл следом, но отец его окликает. Удерживает на несколько фраз. 

Не слышу, о чем они говорят, смотрю под ноги на сбитую местами плитку. Только сейчас доходит, что мне придется делить небольшую студию с этим полуголым монстром. А в ней всего один диван. Надеюсь, Кир уйдет сразу. Мы ведь в расчете. 

- Мне очень жаль, - улавливаю обрывки разговора, да и то лишь из-за того, что Глеб Борисович сказал это громче. 

Кир сильно хлопает дверью дорогого автомобиля и в следующий миг оказывается перед подъездом. Сверлит чернющими глазами.

Ах да, ключи у меня.

Достаю из кармана брелок и открываю дверь. Поднимаемся вместе на второй этаж. Слава богу, в лифте с раздраженным Скоморохиным не придется ехать. Он смущает меня своим видом – закинул майку на плечо и шагает вразвалочку, мышцами играет.

Когда он уйдет? Глеб Борисович явно же не будет его караулить.

Первым делом после того как переступаю порог, я иду к окну и распахиваю настежь. В квартире спертый воздух – я тут действительно редко бываю. Изо всех сил пытаюсь вести себя непринужденно, но Скоморохин подавляет энергетикой. Складывается ощущение, что он здесь хозяин, а я – гостья. Причем незваная. 

Кир громко и красочно матерится, я с укором смотрю в его сторону. На моем лице, должно быть, все написано, потому что он вскидывает бровь.

- Что? Телефон забыл там.

Черт, телефон! Сама спохватываюсь и ругаюсь вслед за ним. Потому что айфон лежит в мокром кармане. Малость искупавшийся. Достаю и осматриваю, нажимаю кнопки – работает. Ну, наверное. Вроде бы защита от воды есть, но, насколько знаю, у всех, кто экспериментировал, телефон активно глючил после заплыва.

Ввожу пароль, снимаю блокировку и снова грубо выражаюсь. Чувствую, как Кирилл смотрит на меня, а я – на миллион пропущенных.

- Что? – вскидываю руки. – Я доставку заказывала, чтобы родителей поздравить с годовщиной. Надеюсь, там без меня…

Не успеваю понять причины. Не ловлю момент, когда все меняется. Так же внезапно, как удар молнии в чистом поле. Когда факелом вспыхивает дерево. Так же резко Кирилл отпрыгивает от меня. Поднимает взгляд на часы и издает непонятные звуки.

Даже свет ламп будто становится тусклее. Тьма окутывает пространство. Кирилл мотает головой и пятится назад, пока не упирается в стену. Очень тяжело дышит. Часто. Почти задыхается.

А я понятия не имею, что мне делать.