Читать книгу - "Не своя жизнь - Татьяна Осипцова"

– То-то же, – назидательно заметил Дэн.

Девушка вновь недовольно тряхнула рюкзаком.

– Телефона нет, представляете?

– Выронила?

– А может, эти гады вытащили…

– Зачем им твой телефон?

– Не знаю. Я вообще не очень понимаю, отчего Наиль взбесился.

– Так ты их знаешь?

– Одного. Наиль – он из Дагестана, учится на третьем курсе, на востоковедении. Все мы, кто из России, немного знаем друг друга.

– Мне кажется, русской девушке не стоит связываться с кавказцами.

– Да я и не связывалась. Просто знакомый. А дня три назад я сидела возле общежития, к последнему экзамену готовилась, и тут подходит ко мне мужик, лет под сорок, смуглый такой, черноволосый, и спрашивает по-русски, но с акцентом: не знаю ли я Наиля Мурзаева? А я как раз накануне столкнулась с ним в кампусе, и он похвастал, что едет в Принстон, на межуниверситетские соревнования по борьбе. Ну, я и сказала этому мужику, что пару дней Наиля не будет. И тогда он попросил передать ему небольшую посылку. Сказал, от родственников из Дагестана, отправили с оказией. Он всего день в Сан-Франциско, надеялся увидеть земляка лично, но пакет должен передать обязательно. И предупредил: там деньги. Я, если честно, не хотела связываться. Хранить эту посылку, потом Наиля искать… Но мужчина очень просил: не бойся, мол, не бомба – и я согласилась. Пакет обычный, небольшой, полиэтиленовый, с логотипом Reebok. Он даже специально попросил заглянуть: там был пухлый конверт – деньги, пять тысяч, так он сказал, и обычная флэшка, он объяснил, что родственники фотографии прислали. Я еще подумала: вот дикие, фото можно по электронной почте отправить, можно разместить в интернете, файлохранилищ полно. Ведь правда?

– Правда, – подтвердил Дэн.

Увидев, что он с ней согласен, Надя продолжила:

– Дядька проследил, чтобы я пакет в рюкзак засунула и шнурок затянула. В тот день до своей комнаты я только к ночи добралась, и сразу переложила пакет из рюкзака в нижний ящик стола. У нас с Дэби – это моя соседка – ящики и полки поделены. Она высоченная, ей верхние, мои нижние. А сегодня днем встречаю Наиля в универе, и он сразу: «Мне ничего не передавали?» Передавали, говорю, пусть попозже в общежитие зайдет, отдам посылку. Отдала. И что? За свою же доброту и огребла!

Она покачала головой и сокрушенно вздохнула.

– Дэби завтра с утра вместе с братом из Сан-Франциско в горы едет, на каникулах она всегда матери помогает, она в Йосемити в каком-то отеле работает. Я проводила ее до поезда, а на обратном пути решила уголок срезать, через спортивную площадку пройти: там дырки в заборе с двух сторон. И вдруг натыкаюсь на Наиля с дружком – понятия не имею, кто такой… Черный, но не из наших.

– Негр? Вроде оба белые были…

– Тьфу ты! У нас черными называют всех с Кавказа и из Средней Азии. Вы что, не в курсе?

Дэн покачал головой: при нем так не называли.

– Они как налетели на меня: «Где флэшка, где флэшка?!» Совсем спятили, из-за фоток дурацких руки распускать… Я говорю: в пакете была. Я пакет как в ящик положила, так на его глазах достала. Если бы вывалилась – мы бы оба заметили. А Наиль: «Откуда в пакете дырка?» Ну, идиот! Может, она там была, я ведь не присматривалась. Он орет: «Сейчас искать пойдем. Если не ты взяла, так значит, соседка твоя». А на фига Дэби его дурацкая флэшка, ну подумайте? И сроду она у меня ничего без спросу не брала…

Девушка умолкла на пару секунд и вдруг задумчиво проговорила:

– А может, дырка пилкой для ногтей проткнулась?

Она вновь сунулась в рюкзак, пошарила там рукой, вытащила пилку, посмотрела, пихнула обратно, опять пошарила. Обреченно выдохнула:

– Нет телефона. А я ни одного номера не помню…

Девушка рассказывала с недоумением, страха как будто не чувствуя, зато Дэн испугался вместо нее.

– Странная история. Из-за семейных фотографий никто не станет так психовать…

– Да ну, эти кавказцы на голову больные, все почти, кого я знаю! Правда, их тут не так и много.

– И как ты теперь вернешься в кампус? Тебе есть, где переночевать?

– А вы что, думаете…

– Не факт, что Наиль с приятелем не очнулись до приезда полиции. Тебе лучше не показываться им на глаза, пока не остынут.

– Некуда мне идти, все друзья разъехались… Могла бы Дэби позвонить и махнуть с ней в горы, но я же говорю, трубку посеяла…

– Может, вернемся, поищем?

Она смотрела на него с сомнением, в котором проглядывал страх.

– А если эти психи все еще там?

– В лучшем случае там полиция. Съездим, посмотрим.

Он повернул ключ зажигания, проехал чуть выше по улице и развернулся в обратном направлении.

Спортивная площадка пустовала. Если полиция и приезжала на вызов, то уже уехала.

Дэн прикинул место, где уложил кавказцев, достал телефон, включил подсветку, склонился. Надя ходила вокруг, приглядывалась к каждому камешку, едва не ползала по земле, но все впустую.

– Они телефон забрали, больше некому, – вздохнула она.

– Ну, когда все утрясется, пойдешь к этому Наилю и заберешь. В конце концов, телефон стоит значительно дороже флэшки. Так куда тебя отвезти?

– Не знаю…

– Тогда поехали ко мне.

Она посмотрела недоверчиво, и он добавил как можно убедительней:

– Не могу же я бросить землячку в беде?

Она неуверенно двинулась к машине, но, не дойдя до нее, остановилась и обернулась, вначале пригибая голову, затем вскидывая подбородок. Такое странное движение, захочешь, а не повторишь.

Он будто споткнулся об испытующий взгляд темно-серых глаз, и сказал зачем-то:

– Не стоит меня бояться. Я тебе помогу.

Спустя десять минут он открыл перед Надей дверь своего дома.

– Проходи.

Она зашла, скинула у порога балетки и дальше пошлепала босиком.

– Если хочешь, тут тапочки есть.

– Нет, спасибо.

Он предупредил, что живет один, и ему показалось, девушку это слегка насторожило.

– Есть хочешь? Правда, холодильник почти пустой. Но бутерброды можно сделать.

– Давайте. И чаю.

Он по привычке включил телевизор, настроенный на российскую программу, и раскрыл холодильник в поисках сыра и ветчины. Надя с интересом уставилась на экран. Шло ток-шоу с Малаховым.

– Я так давно нашего ТВ не видела! У нас с Дэби вообще телевизора нет.

– Поколение планшетов и айфонов ТВ не смотрит?

– Это я здесь перестала смотреть. Дома смотрела.

– У тебя дома кто? Мама, папа, дедушка, бабушка?