Читать книгу - "Цветы из огненного рая - Сара Ларк"

– Почему бы вам не поехать хотя бы в Рантцау? – спрашивала сына опечаленная госпожа Брандманн. Новые переселенцы назвали деревню в честь своего покровителя.

– Почему вы сами не хотите поехать в Рантцау? – ответила вопросом на вопрос Ида.

Она считала, что это менее рискованное предприятие, нежели переезд в Австралию. Но мужчины только покачали головами. Затем они попытались объяснить свой выбор, однако их аргументы не показались Иде убедительными.

– Все дело в том, что им придется приспосабливаться, – говорила она вечером, когда они с Кэт готовили ужин. – У жителей Рантцау есть свои старейшины, свои предстоятели, им не нужны ни отец, ни Брандманн. Не говоря уже об Оттфриде. Этот граф Рантцау все неплохо организовал, в деревне все наверняка говорят по-английски. Поэтому наши мужчины хотят пуститься в самостоятельное плавание, хотя это небезопасно.

В конце концов Ланге, Брандманны, Хаузеры и еще две семьи из Санкт-Паулидорфа приобрели билеты на судно, отправлявшееся в Аделаиду, что на юге Австралии, 15 января 1845 года. Этот город, насколько они знали, выгодно отличался от прочих австралийских поселений тем, что вырос не на месте колонии каторжников. Говорили, что там тоже есть старолютеране, которые бежали в Австралию еще во времена преследований со стороны короля Фридриха Вильгельма III. Может быть, они обрадуются братьям по вере.

Когда Ида прощалась со своей семьей, Франц горько плакал в объятиях сестры, но глаза Элсбет были сухими. Она смотрела прямо перед собой с безучастным лицом. Элсбет наверняка привлечет внимание сыновей переселенцев в Аделаиде, поскольку уже сейчас обещала стать писаной красавицей. Не такой мягкой и робкой, как Ида, скорее темпераментной и своенравной, с живой мимикой и резкими перепадами настроений.

– Такую красивую девушку, как Бетти, хорошо примут везде! – хотела подбодрить ее Кэт.

– Пожалуйста, Катарина, оставь свои грязные намеки! – сразу же осадил ее Якоб Ланге, когда Элсбет ответила Кэт робкой улыбкой. – Элсбет выйдет замуж за Фридриха Хаузера, как только подрастет. Все уже решено: он хороший, послушный мальчик, его вера и твердость выдержали все испытания Шахтсталя.

– Да, потому что он слишком глуп и ленив, чтобы сделать правильные выводы! – прошипела Элсбет, правда, по-английски.

Ида вяло отругала сестру, за что отец одарил ее гневным взглядом, хотя не понял ни слова. Его взбесило уже то, что Элсбет столь бегло говорила по-английски.

– От этого ты тоже отвыкай! – строго сказал он. – Я не потерплю, чтобы вы вели беседы через мою голову. Ты ведь прекрасно знаешь, Элсбет, что я тебя не понимаю.

– Так выучи же наконец английский, отец! – крикнула ему в лицо Элсбет. – Итак, Ида, good bye, farewell^[50]. Мне нужно собирать вещи. – С этими словами она отвернулась и стала подниматься по лестнице в комнату, которую ей выделили Партриджи.

– Что ж, кажется, она смирилась, – вздохнула Ида, задумчиво поглаживая себя по животу.

Уже было видно, что она в положении, однако живот у нее был далеко не таким круглым, как обычно у женщин на пятом месяце. И у Кэт тоже. Если она надевала просторное платье – она специально выбрала его для себя из тех вещей, которые подарили беженцам жители Нельсона, – ее состояние нельзя было заметить. Девушка объясняла это лишениями, пережитыми в первые месяцы беременности, и трудным бегством из деревни, однако за ребенка не тревожилась. Ида страдала еще больше. У нее снова появилась одышка, когда она возвращалась вместе с Кэт в портовый квартал, чтобы открыть кухню паба. Они сделают это в последний раз. На следующее утро, когда судно, идущее в Австралию, снимется с якоря, молодое семейство Брандманн тоже собиралось отправиться в свой новый дом.

– Если получится, конечно, – произнесла Кэт.

Она надеялась, что Элсбет не наделает глупостей. Жизнь в австралийском поселении, основанном по образу и подобию Санкт-Паулидорфа, вряд ли будет веселой, однако альтернативы у одинокой четырнадцатилетней девушки в Новой Зеландии не было.

Оттфрид и Джоуи Гибсон решили пробираться в Пурау по восточному побережью на юг. Это будет более долгий путь, чем напрямик через остров, но зато менее опасный. У воды они с большей вероятностью могли встретить поселение, чтобы отдохнуть в нем, да и дороги там были наверняка получше. Им предстояло преодолеть около двухсот миль, и путь обещал быть тяжелым, как для людей, так и для животных. Оттфрид и Гибсон купили для повозок сильных, выносливых, но довольно резвых лошадей. К вящей радости Кэт, они приобрели тех каурых кобылок, с которыми она делила хлев в Санкт-Паулидорфе, а две другие лошади были рыжей масти. И теперь каждой повозкой управлял мужчина, Кэт ехала вместе с Гибсоном, а Ида с Оттфридом. Довольный Охотник бежал следом, радуясь этой прогулке. В пабе Нельсона ему было ужасно скучно.

Когда они выехали из Нельсона на равнину Вайрау, Ида с грустью смотрела на эту прекрасную землю, которой они лишились из-за ссоры Уэйкфилда с маори. Равнина раскинулась возле бухты с красивыми пляжами, позади виднелись Альпы^[51], и климат здесь был удивительно мягким, даже лучше, чем в Нельсоне. В этот день солнце сияло в безоблачном небе, воздух казался прозрачным, как стекло, а море – гладким, словно зеркало. Почти на всем протяжении равнину покрывал лес, но кое-где росли только травы туссока – тут деревья когда-то вырубили маори. Те Ронга говорила Кэт, что в тех местах Южного острова, где лес выкорчевывали, деревья больше не росли, даже если маори ничего там не выращивали, бросив близлежащую деревню. Вместо этого в таких местах разрасталась жесткая трава.

– Эта трава должна понравиться овцам, – заметил Гибсон. – Редвуды, мои соседи в Пурау, уже привезли парочку с Северного острова. Но насколько это перспективное занятие?

Ида с удовольствием занялась бы овцеводством. В Рабен-Штейнфельде ее семья держала козу, которую она доила. Иногда из молока делали сыр. Ей нравилось этим заниматься, она прекрасно разбиралась в производстве сыра. Что касается Кэт, она никогда в жизни не видела ни овец, ни коз.

– Не важно, землю можно и перепахать, – с ухмылкой заявил Оттфрид. – Но с этим мы покончили! Мы будем не обрабатывать, а продавать! Пусть другие пропадают в поле, а мы будем собирать деньги.

Якоб Ланге строго спросил бы его, благословил ли это Господь, однако Ида промолчала. Молиться ей надоело еще в Санкт-Паулидорфе. И кто она такая, чтобы упрекать Оттфрида?

– Все сложилось бы совсем иначе, если бы мы поселились здесь, – с грустью сказала она Кэт.

Та пожала плечами. Она не стала рассказывать Иде, как близки они были к своей мечте. Те Раупараха согласился бы вести переговоры, если бы Уэйкфилд вел себя более дипломатично. Даже несмотря на его грубость, ситуацию еще можно было спасти, если бы Кэт и Фенрою позволили все решить между собой. И только проклятый выстрел, сделанный кем-то из белых, разрушил все. Не только мир Кэт: теперь девушка понимала, что и мир Иды тоже.