Читать книгу - "Край вечных туманов - Роксана Гедеон"

Мои обещания приехать позже не действовали. В кого он стал таким несговорчивым? Это наверняка сказывается влияние деда. Конечно, можно было бы вовсе не затевать этот разговор, но мне не хотелось бы, чтобы в решающий момент Жанно что-нибудь выкинул. Удрал, например. Судя по всему, это было вполне в его духе. Для общего спокойствия необходимо было заручиться согласием Жанно.

– Сынок, послушай меня. Я понимаю, что тебе не хочется расставаться со мной. Поверь, мне тоже. Но человек не всегда может делать то, что хочет, чаще он должен делать то, чего требует от него долг. Помнишь, как говорил твой дедушка?

– Угу, – пробормотал Жанно неуверенно, и я поняла, что нашла нужный подход к мальчику.

– Ты дал ему слово, Жанно, что не будешь меня огорчать!

– А разве я тебя огорчил, мама?

– Почти огорчил. Ты все время капризничаешь, не желаешь ехать, хочешь, чтобы тебя уговаривали, прямо как маленький ребенок.

Мальчик смотрел на меня широко открытыми синими глазами.

«Ведь он и есть маленький, – подумала я с болью. – Маленький, очень маленький!» Я едва сдержалась, чтобы не обнять его, не поцеловать, не расплакаться тут прямо при нем.

– Я должен поехать в Англию, мама? – дрожащим голоском спросил Жанно, видимо, изо всех сил надеясь получить отрицательный ответ.

У меня сдавило горло, но я твердо произнесла:

– Да, сынок, должен. А я должна пока остаться в Париже. У каждого из нас свой долг, как видишь…

– Хорошо, мама, я поеду, – прошептал Жанно и отвернулся.

Я чувствовала, что он едва сдерживает слезы, и сердце у меня облилось кровью.

– Я обещаю тебе, что приеду сразу же, как только смогу! – воскликнула я горячо. – Ты знаешь, мое сокровище, что я люблю тебя больше всего на свете. Я бы рада была никогда с тобой не расставаться, ни на одну минуту.

Он поднял голову.

– Это правда? Ты не обманываешь меня?

– Разве я обманывала тебя хоть когда-нибудь, любовь моя?

Но спустя секунду я уже раскаивалась в том, что сказала только что. Сейчас-то он смирится, успокоится, но потом, потом его боль и обида станут еще сильнее. Он будет ждать меня, ведь я пообещала приехать! Но… но ведь не могу же я сказать ему правду. Это было бы еще более жестоко… Пусть уж лучше он ждет меня, так ему будет легче, да и мне тоже. Стараясь больше не думать об этом, я привлекла Жанно к себе, поцеловала, делая так, чтобы он не заметил, что в моих глазах стоят слезы.

Сердце у меня в этот миг просто разрывалось на части. Никогда еще – ни раньше, ни позже – не было в моей жизни такого момента, никогда мне не было так больно, как сейчас.

– А мой отец? – внезапно спросил Жанно. – Он тоже выполнял свой долг и поэтому погиб?

– Твой отец? – переспросила я пораженно.

Подсознательно я была готова к этому вопросу. Я даже ожидала его. Здесь для меня не было неясностей, все было обговорено еще с моим отцом: мы тогда условились, что для Жанно гораздо лучше быть сыном графа д'Артуа, чем отпрыском безызвестного виконта де Крессэ, дворянина из бретонской глухомани. «Надо же, – подумала я, – как давно это было. Так давно, что кажется уже неправдой».

– Расскажи, каким был мой папа!

– Не был, а есть, – решительно поправила я сына. – Твой отец вовсе не погиб, он жив!

– Жив?

На личике Жанно было написано такое искреннее изумление, что, кажется, объяви я ему о том, что в Англию он не уезжает, он не был бы удивлен больше, чем теперь.

– Но дед ведь мне говорил, что мой отец погиб!

– Он вынужден был так сказать, сынок.

– А почему?

Этот простодушный вопрос тронул меня до глубины души.

– Видишь ли, ангел мой, тогда мы не могли сказать тебе правду, ты был слишком мал и мог где-нибудь нечаянно обмолвиться. Это все потому, Жанно, что твой отец не обыкновенный человек, не такой, как все другие.

– А кто он такой?

– Граф д'Артуа, принц крови, родной брат казненного короля.

Я сама удивилась, как легко далось мне это признание. Мне не пришлось даже подбирать слова, все получилось как-то само собой. Видит Бог, иногда мне самой кажется, что Жанно – сын графа д'Артуа. Сейчас мальчик сидел такой задумчивый, такой серьезный.

– В Англии я встречусь с папой? – вдруг радостно спросил он.

– О да, наверное, – машинально ответила я, беспокоясь о другом. – Жанно, мне бы не хотелось, чтобы ты кому-нибудь рассказывал об отце, пока будешь во Франции. Это очень опасно. Сейчас нас, аристократов, преследуют, и если ты проговоришься, нам всем может быть очень плохо.

– Даже Маргарите и Шарло нельзя сказать, мама?

Жанно едва сидел на месте от желания поделиться с кем-нибудь своей тайной. Вряд ли он сможет молчать. Когда я поняла это, моя тревога усилилась.

– Жанно, ты должен обещать мне, что кроме Маргариты об этом никто не узнает, – сказала я строго. – От этого зависит жизнь всех нас, ты понимаешь?

Жанно слушал меня, раскрыв рот. Впервые я говорила ему, что от него зависят судьбы других людей. Он был уже достаточно взрослым, чтобы осознавать это.

– Честное слово, обещаю! – горячо произнес Жанно. – Я никому не скажу… Только Шарло, ладно?

В дом вошла Маргарита, держа в руках две чашки молока, накрытые толстыми ломтями пшеничного домашнего хлеба. Жанно вскочил со скамьи, тревожно ухватил за рукав:

– Маргарита, ты никого не видела во дворе?

– Что? – не поняла она.

– Там не было чужих? Нас никто не подслушивал?

– Пресвятая и пречистая! – воскликнула Маргарита. – Да кому это нужно?

– Мама рассказала мне одну очень важную тайну, – нахмурившись объяснил Жанно. – Ее никто не должен знать!

Во дворе хлопнула калитка.

– Я посмотрю, кто там! – Жанно, схватив куртку, бросился к двери.

Я с тревогой посмотрела ему вслед. Как же трудно ему будет сдержать слово! Вероятно, уже сегодня же вечером он под большим секретом поведает обо всем Шарло. Мне оставалось надеяться лишь на благоразумие последнего. По натуре он молчалив…

– Выпьете молока, мадам? – окликнула меня Маргарита.

– Я не голодна.

– Выпейте! Это вам на пользу пойдет. Вы вся словно светитесь…

Я взяла чашку из рук Маргариты. Молоко оказалось неожиданно вкусным. Теплое, парное, оно имело какой-то странный, полузабытый, но знакомый вкус… Нунча! Вот кто поил меня таким молоком!

– Что за тайну вы сказали малышу, мадам?

– Я сказала, – произнесла я с улыбкой, – что он сын графа д'Артуа.