Читать книгу - "Это неистовое сердце - Розмари Роджерс"

Позже, перед ужином, когда зажгли лампы, мы долго слушали игру Моники на рояле, выписанном Джоном из Европы специально для жены. По сей день, когда я слушаю Шопена, перед глазами встает Моника с рассыпавшимися по плечам волосами, отливающими красным золотом в свете лампы.

В тот вечер на ней было черное платье, совсем простое, но подчеркивающее перламутровую белизну кожи. Моника была прекрасна и играла как ангел. Неудивительно, что муж так ею гордился.

Дом оказался большим и снаружи каким-то неухоженным, выстроенным, как мне объяснили, в техасском стиле. Но обстановка была удобной и красивой, а отведенная нам комната для гостей – просторной и уютной.

Моника начала было извиняться за скромное жилище, но я заверила ее, что чувствую себя прекрасно.

Она улыбнулась, показав острые белые зубы.

– Надеюсь на это! Потому что уже предложила Марку остаться у нас подольше. Какой смысл ехать за тридевять земель, в Бостон, в вашем состоянии, только чтобы потом сразу же отправляться в обратный путь? Почему бы вам не провести медовый месяц здесь? Я бы не очень доверяла месье Шеннону – беспринципный, жестокий человек. Думаю, он не захочет расставаться с половиной ранчо!

Я чувствовала, что и Моника из тех, кто всегда говорит то, что думает. Она знала о моей беременности и о том, что мы с Марком поженились совсем недавно, и все же не осуждала меня, а только сочувствовала.

Становилось все очевиднее, что друзья Марка знали обо мне больше, чем я о них. Я поняла это в вечер приезда, когда мы поужинали, а улыбающаяся служанка начала убирать посуду.

Джон Кингмен, до сих пор почти все время молчавший, откинулся в кресле, затягиваясь сигарой. Моника поставила перед ним стакан с виски. Остальные пили превосходный коньяк, который, как оказалось, был доставлен из Европы.

– Это Марк привез, – объяснила Моника. – Целых два бочонка. Как мило с его стороны! Я ничего не хотела больше из Парижа – только хороший коньяк. И Марк сдержал обещание, как всегда, не правда ли, дорогой?

– Не знала, что ты был в Париже, – прошептала я, удивленно глядя на Марка. – Мы часто говорили о Европе, но ни разу…

– Неужели? Хитрец! Конечно, он был в Париже, года два назад, а когда вернулся, ни о ком, кроме вас, не мог говорить. Я ведь говорила, Марк всегда держит слово. Он тогда сказал, что видел женщину, которая когда-нибудь станет его женой. Так и вышло.

Не успела я раскрыть рот, как Марк схватил меня за руку. Лицо его неестественно раскраснелось.

– Я хотел признаться вчера, дорогая, но боюсь, ты заставила меня обо всем забыть.

Тихий, вкрадчивый голос смутил меня и рассердил.

– И ты говорил о честности?!

– Вот именно, только взаимной! Сегодня поведаем друг другу наши секреты, хорошо?

Моника постаралась выйти из неловкого положения.

– Посмотри на них, Джон! Настоящие любовники! Будем деликатны и позволим им удалиться!

С трудом сохраняя самообладание, я вежливо пожелала хозяевам спокойной ночи.

Слишком часто меня обманывали, и подумать только, именно Марк, человек, которому я так доверяла, за которого вышла замуж, оказался лгуном!

– Как ты мог? – взорвалась я, как только за нами закрылась дверь. – Все эти месяцы притворялся, что был моим другом, просил быть откровенной!

– Ровена! – Марк схватил меня за плечи, притянул к себе. – Не в твоем характере бросать обвинения, не выслушав человека. Помню, как ты защищала Люка Корда, почти до конца, и это после того, как он предал тебя!

Я отшатнулась, словно от пощечины.

– Сколько раз еще ты будешь бросать мне это в лицо, чтобы скрыть собственное вероломство?!

– Пока не докажу, что Корд не стоит того, чтобы жалеть о нем! Пока ты не вырвешь его из сердца, не сотрешь из памяти! Неужели не понимаешь: все, что я делал и делаю, – только для тебя, Ровена?! – Не давая мне возможности ответить, он горячо продолжал: – Да, я встречал тебя в Париже. В театре, с матерью и отчимом. И в других местах. Я старался раздобыть приглашения на все балы и вечеринки, куда ты должна была приехать. И видел твои снимки в газетах, великолепный портрет, который сейчас находится в Венеции, в частной коллекции князя д’Орсини. Я слышал, как тебя называли мраморной богиней, и знал, даже тогда, что за оболочкой из холодного мрамора скрыта настоящая женщина, теплая, страстная и живая.

Я пыталась вырваться, но он сжимал мои плечи все сильнее.

– Ты ничего не объяснил! Почему обманывал, почему притворялся…

– Сначала я не узнал тебя в этом уродливом платье и очках! Неужели не помнишь? Потом… ты хотела остаться одна. А когда мы немного подружились, боялся все испортить: вдруг ты посчитаешь меня похожим на одного из тех мужчин, которых презирала. Поэтому я ждал. Как думаешь, зачем я так долго оставался на ранчо? Выжидал, Ровена, и наконец ты назвала меня своим другом. Я начал надеяться, но старался не спешить, был очень осторожен, потому что знал, как ты разочарована и несчастна, как, несмотря на холодность и спокойствие, боишься меня.

– Это просто смешно!

– Нет… вовсе нет. Признайся, ты не доверяла мужчинам! И потом… О Господи! Не можешь представить, что я ощутил, когда дядя прямо сказал, что хочет тебя и намерен получить любой ценой! Он предупредил, что ты его собственность, и мне стало казаться, будто это правда. Ты ссорилась с ним, отказывалась подчиниться, клялась, что не выйдешь за него, и все же… я любил тебя и не мог видеть, как ты задыхаешься и краснеешь после свидания с Тоддом наедине! Я знал, он целует тебя, понимал по торжествующему блеску глаз и пытался предупредить…

– Да, – глухо согласилась я. – Да, знаю. Точно так же, как пытался предостеречь насчет Люкаса. Но это еще не объясняет…

– Подожди, сейчас все станет ясным, – кивнул Марк. – Давай сядем, Ровена. Нет, не бойся, я только обниму тебя… пока. Но ты должна выслушать.

В объяснениях Марка все казалось слишком простым.

Он видел меня в Париже, влюбился с первого взгляда, безуспешно пытался познакомиться, посещал мои любимые театры и картинные галереи, но я даже не замечала его.

– И как ты могла? Мы принадлежали к разным кругам общества: леди Ровена Дэнджерфилд и я, всего-навсего какой-то американец. Я не смог даже приблизиться к тебе!

Именно Марк, узнав, кто я такая, известил отца о смерти дедушки и о том, что я теперь живу в Лондоне, с матерью и отчимом.

– Так это ты? И все из-за возможности приезда в Америку, почти равной нулю?!

– Я бы пошел на все! И конечно, из-за твоего отца. Видела бы, как он обрадовался! Часами говорил о тебе, Ровена!

– Но почему ты не рассказал об этом сразу? Как только я согласилась выйти за тебя замуж…

– По той же причине, что мы сидим здесь и разговариваем, вместо того чтобы лежать в объятиях друг друга. Я хотел подождать, пока не буду уверен в тебе, пока не завоюю твою любовь. И прошлой ночью…