Читать книгу - "Три метра над небом. Я хочу тебя - Федерико Моччиа"

— Ты прочитал книгу, которую я тебе подарила?

Я киваю, слегка качнув ее руку, мою подушку.

И чувствую, что она улыбается.

— Значит, ты понял, как бывает на свете? Твоя мама — женщина, такая же, как все… Может быть, более ранимая.

Я молчу. Жду какой-нибудь помощи, хоть чего-нибудь, не могу больше. Я кусаю себе губы, сдерживая слезы. Помогите. Кто мне поможет? Мама, помоги мне.

— Я ошиблась, это правда, Господу было угодно, чтобы именно ты это обнаружил. Но это было слишком тяжелым наказанием. Потерять из-за этой ошибки сына.

Я поднимаю лицо, у меня даже получается улыбнуться. Я спокойный, сильный — такой, каким меня хотела видеть она, каким меня сделала она, моя мама.

— Но ты меня не потеряла. Я здесь.

Она улыбается. Ей удается протянуть руку и погладить меня по щеке.

— Значит, я тебя снова нашла.

Я улыбаюсь в ответ и киваю.

— И снова тебя потеряю.

— Да почему? Нет… вот увидишь, все будет хорошо.

Мама закрывает глаза и качает головой.

— Нет, мне сказали. Я снова тебя потеряю.

Она замолкает. Некоторое время смотрит на меня, потом тихо-тихо улыбается. По ее лицу я вижу, что она счастлива видеть меня здесь, рядом. И тут она снова морщится от боли, которая гложет ее изнутри. Она закрывает глаза. Боль прошла. Мама снова с улыбкой смотрит на меня.

— Но теперь это случится не по моей вине.

Что тут скажешь. Я хотел бы найти какие-то слова, вернуться назад, в прошлое. Извиниться за то время. Я хотел бы не входить в тот дом, не заставать ее с другим мужчиной, не мешать ей, не причинять ей страдания, я хотел бы оказаться в том времени, чтобы суметь понять, принять, простить. Но я не могу. Не могу говорить. Единственное, на что я способен — это сжимать ее руку, не сильно, чтобы то, что я сейчас обрел снова, не рассыпалось. Но она спасает меня, помогает мне еще раз. Но ведь она моя мама. Мама.

— Давай поговорим о том, что нас разлучило.

Она застает меня врасплох.

— Давай не будем притворяться, что ничего не было. По-моему, нет ничего хуже, чем делать вид, что ничего не случилось. Если ты здесь, это значит, что, так или иначе, ты это пережил.

Я по-прежнему молчу. Тогда она еще раз пытается помочь мне.

— Ну ладно. Мне кажется, что в Америку ты уехал не по моей вине, ведь правда? — она улыбается.

И эта ее улыбка все решает.

— Я хотел устроить себе небольшой отпуск.

— В два года? Неплохо. В любом случае, мне жаль, что все так случилось. Твой брат ничего не понял. Твой отец не захотел понять. Это он должен был оказаться на твоем месте. Там кое-что случилось раньше…

Мама прерывает речь. Улыбка ее становится болезненной. Так внезапно набегает на прибрежный песок легкая волна. Но тут же отходит. И мама снова открывает глаза. И пытается улыбнуться. У нее получается. — Вот видишь, мне не надо об этом говорить. Тем лучше. По крайней мере, о нем у тебя сохранятся лучшие воспоминания. Во всем виновата я, это я разрушила все, и справедливо, что сама расплачиваюсь за совершенное.

Снова волной накатывает боль. На этот раз сильнее. Я придвигаюсь к постели.

— Мама…

— Ничего-ничего, все хорошо, спасибо… — она делает глубокий вдох. — Мне дают очень сильные лекарства. Иногда я чувствую, что проваливаюсь куда-то. Вижу сны, даже если не сплю, а потом ничего не чувствую. И становится хорошо. Наверное, это наркотики. Теперь я понимаю, почему вы, молодые, начинаете их принимать. Они заставляют забыть о любой боли.

— Я никогда их не пробовал.

— Я знаю. Ты научился жить рядом со своей болью. Но теперь хватит. Не пускай ее к себе. Пусть к тебе вернется твоя жизнь.

Какое-то время мы молчим.

— Я скучал по тебе, мама.

Она кладет свою руку поверх моей и сжимает ее. Она старается сжать ее сильно, но я чувствую, насколько она слаба. Смотрю на ее руку. Она худая. В ней осталось мало жизни, той жизни, которую она когда-то подарила мне.

— Знаешь, Стефано, а ведь я хотела поговорить не о себе.

— А что ты хочешь узнать?

— Я помню, когда я была очень молодой, гораздо моложе тебя, у меня был парень, который мне ужасно нравился. Я была уверена, что разделю с ним свою жизнь. А он закрутил с моей лучшей подругой. Я тогда чуть ума не лишилась. Тебе надо было видеть моих родителей. В конце концов, я сумела справиться. И сразу после этого встретила твоего папу. Видишь ли, я счастлива, что мой первый раз был именно с ним… То есть то, что тебе кажется таким прекрасным, по прошествии времени может оказаться далеко не самым лучшим. Потом, задним умом, мы понимаем, что эта потеря ничего не стоит в сравнении с тем, что мы впоследствии взамен ее обрели.

Мама замолкает и смотрит на меня с улыбкой. Ей хотелось бы, чтобы я был счастлив. И я очень бы хотел быть счастливым — ради нее.

— Я познакомился с одной девушкой.

— Вот, именно об этом я и хотела тебя спросить. Расскажи, какая она.

— Она забавная, она красивая, она странная. И… особенная.

В этот момент я слышу:

— Стэп!

Это Мартина, та одиннадцатилетняя «сикушка», с которой я познакомился на пьяцца Джачини. Она только что появилась в дверях.

— Вот это да!

— О Боже… — мама в растерянности. — Только не говори мне, что это и есть та «особенная» девушка, с которой ты сейчас встречаешься?!

И она смеется. Потом смех переходит в мучительный кашель. Но он скоро проходит. Мама снова открывает глаза. И сразу улыбается.

— Мартина, что ты тут делаешь?

— Здесь моя мама работает, вот она.

В палату входит красивая женщина в белом халате.

— Добрый день. Я медсестра и мне нужно поменять капельницу синьоре. А вообще-то сейчас не время для посещений.

— Да, я знаю, извините.

— Ну, мама. Это мой друг, ты поняла кто это? Это Стэп. Ну, помнишь надпись на мосту…

— Мартина, проводи молодого человека. Мне надо работать. А потом вы можете войти на минуту и попрощаться с вашей родственницей. Договорились?

— Спасибо.

Я иду к выходу из палаты, но мама подзывает меня.

— Стефано, можешь оказать мне услугу? Принеси стакан воды.

— Хорошо. — И я выхожу вместе с Мартиной.

— А кто эта женщина?

— Моя мама.

— У нее серьезная болезнь?

— Думаю, да. Я сам еще толком не знаю.

— Если хочешь, я спрошу у мамы. Моя мама безумно любит свою работу. Сегодня меня не с кем оставить дома, и вот — велела прийти к ней на работу. Так что, спросить ее?