Читать книгу - "Ирландское сердце - Мэри Пэт Келли"

Однако через неделю пришли реальные новости. Армия Франции потерпела поражение. 250 тысяч жертв. Господи, меньше месяца войны, а 250 тысяч уже погибли. Потеряна треть французского войска, а оставшиеся улепетывали в сторону Парижа под напором преследующих их немцев, которые параллельно разбивали подошедшую армию Бельгии. И Питер Кили находился в Левене, в самом центре всего этого.

Но уже в ближайшее воскресенье, 9 августа, отец Кевин успокоил меня: он получил весточку от одного священника из Левена, который писал, что бельгийская армия заняла крепость под городом и остановит здесь немцев. Но даже если враг войдет в Левен, они все равно не станут атаковать колледж или библиотеку.

– Немцы ведь не варвары, – сказал отец Кевин. – Они не причинят вреда гражданскому населению. Питер будет в безопасности.

С этими словами он пожал мне руку.

– Сейчас уже и Британия вступила в войну, – сообщил отец Кевин. – А половина армии у них ирландцы. А они хорошие бойцы. Патовая ситуация, Нора, вот что нам нужно. Быстрый мирный договор. В этом может быть положительный момент и для нас. Англия на всех углах трубит про суверенитет Бельгии и права малых наций. А что такое Ирландия, как не малая нация, заслуживающая суверенитета?

Мы с ним сидели в затененной части внутреннего двора. Всего две недели прошло с нашего празднования доставки винтовок в Хоут и того памятного дурацкого дня, пропитанного дождем. Но остались ли мы теми же людьми? Отец Кевин настаивал, что Англия обязана продолжать с гомрулем для Ирландии – в противном случае это будет абсолютным лицемерием.

– Но разве они не приостановили его реализацию? – спросила я.

– Это была чрезвычайная мера, – объяснил он. – А теперь, когда Ирландские волонтеры записываются в британскую армию, это придаст Редмонду новых сил. И мы получим даже больше…

– Погодите-ка, – прервала его я. – О чем это вы говорите? Ирландские волонтеры записываются в британскую армию? Те самые волонтеры, которые еще две недели назад вооружались сами против англичан? Мятежники?

Когда мне начало казаться, что я наконец как-то разбираюсь в ирландской политике, вдруг выяснилось, что я не понимаю вообще ничего. Ступор. Похожее я ощущала в Чикаго, когда пыталась проследить за рассуждениями Майка и Эда относительно какой-то сложной стратегии во время предвыборной кампании в Шестом административном округе.

– Это правда, что половина волонтеров действительно отказались выполнять приказ Редмонда присоединяться к британской армии. «Зачем помогать Англии? – сказали они. – Сложности англичан – это шанс для Ирландии». И мне понятна их логика. Но затяжная война не на пользу никому. Том Кеттл планирует присоединиться к «Дублинским стрелкам», а Чайлдерса назначили военно-морским офицером…

Я снова прервала его:

– Чайлдерс? Тот самый, который привез морем винтовки?

Я была сбита с толку и жалела, что Мод нет в Париже. Чью сторону приняла бы эта дочка полковника? Или, например, Констанция, ведь Польше грозило вторжение Германии, и ее родственники по линии Маркевичей были в опасности.

А что я сама думаю по этому поводу? Нам с Питером нужно убираться отсюда. Ехать домой. Я найду какой-нибудь приличный способ «воскресить» себя там. Соединенные Штаты – слишком здравомыслящая страна, чтобы дать втянуть себя в эти маневры. Мы сражались за нашу революцию, вынесли страдания Гражданской войны, и у нас с этим уже все в порядке. Так что отцепитесь.

Но наступило последнее воскресенье августа, а Питер так и не появился. С бельгийской армией было покончено, англичанам тоже не удалось остановить немцев.

Отец Кевин был вне себя.

– Какой же болван этот генерал сэр Джон Френч! Просто лопается от сознания собственной важности! Его нужно под трибунал отдать – проиграл битву при Монсе исключительно из-за своей тупости!

Наш богослов из Донегола внезапно стал великим военным экспертом. Мы с ним сидели во внутреннем дворике, и между нами была разложена карта. Он тыкал пальцем в территории, которые, по идее, должны были защищать британцы – это был их участок фронта. Но их армия отступила.

– Это преступление, – горячился отец Кевин. – Они не окажут поддержки французской армии. И все из-за упрямого английского чувства превосходства. Они не взаимодействуют даже со своими союзниками.

Я не стала напоминать ему, что еще на прошлой неделе, по его словам, британская армия должна была спасти всех нас. Просто сказала:

– Святой отец, я вот о чем подумала. Возможно, пришло время мне возвращаться домой. Как только Питер приедет сюда, я хочу взять его и увезти к себе на родину.

Но отец Кевин поднял карту и с сомнением закачал головой:

– Ничто уже не сдержит немцев, Нора. Они уже фактически захватили большую часть северной Франции. Боюсь, что куда-то ехать сейчас уже невозможно. Вы слишком долго это откладывали.

– А как же Питер?

– Все железные дороги между Левеном и Парижем контролируются разными армиями. Бельгийские, английские и французские солдаты отступают. А германцы движутся вперед. Боюсь, что он там застрял.

– Точнее, попал в западню, – сказала я.

– Мне очень жаль, Нора, – кивнул отец Кевин. – Вы ведь могли выбраться отсюда. Это я со своим сводничеством остановил вас. Но когда Питер сказал мне, что…

Он вдруг умолк.

– Что такое?

– На самом деле он любит вас, Нора. Но гордость и обычай заставляют его молчать об этом. Он беден, а договор на аренду их фермы оформлен на его старшего брата. Как и права на рыбную ловлю.

– Но мы с ним найдем какой-нибудь выход. Я зарабатываю деньги на своих фотографиях.

– В тех местах, откуда Питер родом, мужчина, живущий за счет жены, не пользуется никаким уважением.

– Но это же… фигня какая-то, – вырвалось у меня.

– Нора, леди никогда не произносят подобных слов, – сделал мне замечание отец Кевин.

– Я не леди, отец Кевин, и к тому же я злюсь. Если Питер считает так, почему он не сказал об этом мне?

– Ох, Нора, какая же вы все-таки американка.

– Вот именно, черт побери, – бросила я и встала.

– Не уезжайте, – сказал он. – Это я виноват. Питер принял свою жизнь и смирился точно так же, как смирился со своей я. Но мне-то уже под восемьдесят, а ему вдвое меньше. И у него по-прежнему остается шанс завести себе жену и детей.

– О господи, отец Кевин, – вздохнула я. – А вы сами хотели обзавестись семьей?

– Нет, Нора, причем с самого начала. Меня призывал к Себе Господь, и если мне для этого нужно было пожертвовать обычными радостями жизни – что ж, такова была цена этого решения. Я был священником, отцом для сотен и тысяч, вместо того чтобы быть им для нескольких человек. Честно говоря, я считал себя несколько выше того труда, которым должен заниматься мужчина, чтобы поддерживать свою семью. Мой отец был директором школы, очень уважаемым человеком. Но в принципе зарабатывал он жалкие гроши, всегда переживал из-за недостатка денег, хоть и становился по правую руку от нашего приходского священника. В Ирландии священники отвечают за школы, как и за много чего другого.