Читать книгу - "Дворец наслаждений - Паулина Гейдж"

Я оставалась на палубе, смотрела на тихие сумерки и потягивала пиво. От костра доносились взрывы смеха, и постепенно я начала ощущать ту гармонию, которая появляется в человеке, когда его сердце приходит в полное согласие с его телом. Раньше я не испытывала ничего подобного. Мне казалось, что я пришла в полное единение не только сама с собой, но и со всем, что меня окружает; мои мысли и чувства слились, смешались с запахом кедровых досок палубы, с тихим плеском реки и шуршанием каких-то существ в кустах, с белыми звездами над головой и сплетенными ветвями пальм. Внезапно мне вспомнились все звуки гарема, которые вдруг стали для меня такими знакомыми, привычными. Даже по ночам, когда все женщины, дети и слуги ложились спать и в гареме наступала тишина, ночной город напоминал о себе дальним рокочущим гулом.

Но я родилась, чтобы быть рядом с землей. Она составляла мою неотъемлемую часть и теперь звала меня к себе, что-то ласково шепча. В юности я изо всех сил стремилась вырваться в большой город, поскольку ненавидела невежество и тяжелый труд, из-за которого девушки из моего Асвата раньше времени превращались в старух. Мне это удалось, но заглушить в себе зов земли я так и не смогла. И больше не хотела. Я стала благородной дамой, госпожой Ту, богатой и образованной, но, как и многие представители мелкой знати, могла жить в своем небольшом поместье где-то далеко от Пи-Рамзеса, а значит, оставаться все той же провинциалкой, ступающей выкрашенными хной ногами по черной земле. Я пришла в согласие с собой. Я приму любой дом и землю, которые купил мне сын, и поселюсь там в блаженном уединении.

Когда я ложилась спать, вернулся Камен, и я услышала, как поднимают сходни.

— Мы поплывем дальше, — сказал он, — а ты поспи, мама. Утром сиди в каюте, пока я тебя не позову. Все, что нужно, тебе принесет Изис. Надень свое самое лучшее платье и самые красивые драгоценности. Проследи, чтобы косметика была подобрана особенно тщательно. Ты, конечно, прекрасна, но я хочу, чтобы завтра ты была просто неотразима.

— Я не к любовнику еду, Камен, — рассердилась я. — И не командуй, ты мне не муж. Я что, должна разряжаться в пух и прах, чтобы получить несколько жалких наделов земли?

Что-то в поведении Камена меня насторожило.

— Ты должна произвести хорошее впечатление на своего управляющего, — не отставал он. — Он человек знающий, но темпераментный. Или ты поразишь его с первой встречи, или тебе придется с ним расстаться.

— В свое время я обворожила самого царя и затмила всех его наложниц! — с жаром возразила я. — А теперь должна кривляться перед каким-то управляющим? И не надейтесь, мой капитан!

— Пожалуйста, мама, — просительным тоном проговорил Камен.

Не ответив ему, я ушла в свою каюту и резко задернула за собой занавеску.

Некоторое время я лежала, слушая голоса гребцов, которые выводили лодку на середину реки. Лодка качалась и подрагивала, пытаясь повернуть на север, но вот ее развернули, и она пошла вверх по течению. Изис, дремавшая на подушках, вздохнула и пошевелилась во сне. Я хотела полежать с открытыми глазами и попытаться определить, куда мы плывем и с какой скоростью, но постепенно, слушая мерные удары весел о воду, я уснула.

Проснувшись утром, я поняла, что мы где-то остановились. Лодка тихо покачивалась на волнах. Стояла тишина. Через бахрому занавески в каюту проникал прозрачный свет. С берега слышался свист и хлопанье крыльев птиц — значит, где-то рядом деревья. Внезапно до меня долетел тонкий аромат, я узнала его сразу — так пахнет цветущий сад и виноградные листья. «Мы вернулись в Дельту! — изумленно подумала я. — О нет! Не может быть!»

Мне захотелось вскочить и отдернуть занавеску, пусть Камен говорит, что хочет, но в этот момент вошла Изис с чашей горячей воды. Быстро задернув за собой занавеску, она поздоровалась и стала снимать с меня ночную рубашку.

— Где мы, Изис? — спросила я.

— Простите, госпожа, но мне запретили об этом говорить, — спокойно ответила она, помогая мне стащить рубашку. — Ваш сын сказал, что, если я проговорюсь, он прикажет меня высечь.

— Еще чего! — взорвалась я. — Ты моя служанка, а не его. И знаешь, чтоб это было в последний раз!

Изис облила меня водой и потянулась за натром.

— Да, госпожа, — пробормотала она. — Простите. Какое платье вы сегодня наденете?

После того как меня вымыли с ног до головы, после того как натерли, отскребли, выщипали и умастили мое тело и тщательно вымыли волосы, я уже не пыталась выглянуть наружу и осталась сидеть в каюте, ожидая, когда Изис принесет мне одежду. Пусть Камен повеселится. Я буду изображать восторг и удивление, что бы он мне ни показал.

Изис, казалось, была преисполнена важности момента. Она торжественно облачила меня в белое платье с серебряными украшениями, повесила золотые цепочки с анками и серебряную пектораль на шею. Я просила ее заплести мне косы, но вместо этого она распустила мне волосы по плечам и надела на лоб широкий серебряный обруч с анком, украшенным крошечными перышками Маат. Изис накрасила мне глаза и губы, умастила миррой и как раз надевала мне на ноги драгоценные сандалии, когда в каюту вошел Камен и оглядел меня с ног до головы. Мне оставалось только надеть золотые кольца, когда высохнет хна на ладонях.

— Очень хорошо, Изис, — сказал Камен, когда осмотр закончился. — А теперь, мама, прикажи ей принести те два папируса, которые продиктовал для тебя царь.

Изис вопросительно взглянула на меня, я кивнула ей, и она ушла.

— Сын мой, — спокойно сказала я, вставая. — Я очень тебя люблю и все же слишком долго плясала под твою дудку. Хватит. Говори, что ты задумал.

Вместо ответа Камен подошел ко мне и взял за подбородок. Его руки были теплыми.

— О мама, — тихо сказал он. — Знаешь ли ты, как я горжусь тем, что я твой сын? Или как я сейчас счастлив? Меня всегда удивляло, какие странные повороты может делать судьба, но никогда я еще так не удивлялся, как сейчас, в этой каюте, где стоишь ты, прекрасная, как сама Хатхор! — Вошла Изис, он взял у нее папирусы и сломал на них печати. — Вот, читай, — сказал он, протягивая мне один из них. — Но прежде выйди на палубу.

С этими словами Камен отдернул занавеску. Затаив дыхание, я вышла из каюты.

Передо мной сверкали и искрились на солнце светлые воды озера Фаюм, раскинувшегося так далеко, что казалось, холмы на дальнем берегу смыкаются с небом. По волнам скользили прогулочные ладьи, теплый ветер раздувал их белые паруса, за кормой вскипала пена. Повсюду к воде спускались белоснежные мраморные ступени, поблескивающие в лучах солнца; дорожки, ведущие к этим ступеням, утопали в зелени. Пышные сады благоухали цветами. Тихонько покачивались пальмы.

— Но, Камен, — запинаясь, проговорила я, — в Фаюме поместья не продаются.

— Верно, — сказал он и сжал мою руку в ладонях. — Но обернись, мама. Посмотри назад.

И вдруг меня обуял страх. Еще не веря самой себе, замирая от ужаса, я с бьющимся сердцем начала медленно оборачиваться, зная, что сейчас увижу, не в силах произнести ни слова.