Читать книгу - "Бывшие в падении - Александра Гейл"

В какой-то момент я обнаружила себя на диване, лежащей на коленях у мамы головой, пока она перебирала мои волосы. И все говорила, какие они красивые, как хорошо, что я их так и не обрезала, подобно другим балеринам. Я жмурилась, давя слезы. Я ведь не обрезала волосы из-за Поля… Мне должно было быть стыдно за свое поведение, но я ничего не могла с собой поделать. Рамиль оказался в тюрьме, маме определенно было непросто, ведь это ее ребенок, но вместо того, чтобы переживать о нем, она вынуждена была утешать свою бестолковую дочь. Вот за что ей все это?

Такое состояние длилось три дня. На четвертый мама утром ворвалась ко мне в комнату с намерением дать живительного пинка, но я уже сползла с дивана и пыталась собрать себя в кучу. Наметила себе план по поиску работы. Да хоть учителем физкультуры, и то шаг вперед!

На столе меня дожидалась перловая каша. Просто каша с кусочком масла сверху. Простейшая. Я набрала ее в ложку и поняла, что выбора нет. Такая вот жизнь, да. Что-то со мной случилось независимо, но во многом виновата я сама. Расплачиваться придется. В том числе перловой кашей, которую нужно прожевать и проглотить, если я не хочу убить еще одного ребенка. Вздрогнув от этой мысли, я сунула ненавистную кашу в рот и начала жевать. Ни розовых помидоров, ни неуместного кокетства.

– Все будет хорошо, Дия, – тихо сказала мама, очевидно заметившая разницу в моем поведении.

Я кивнула, но ничего не ответила. Если не будет, я уже не выкарабкаюсь. Один выкидыш из-за недоедания еще можно с огромной натяжкой рассматривать как ценный урок, но уж точно не два. Я не была готова к такому испытанию в сложный момент. Надеялась, что у меня будет время найти опору, повзрослеть и почувствовать себя не такой беспомощной. Но ничего подобного.

План на день был простой: обойти ближайшие улицы и посмотреть, какие здесь есть школы, секции и – о кошмар – даже детские сады. Ни на что особо не рассчитывала, но мысль ездить ежедневно на другой конец Казани повергала в уныние. Должны же быть хоть какие-то преимущества родного города по сравнению с Москвой!

С гардеробом тоже оказалось все непросто. Танцовщики славятся стилем casual и любовью к oversize, прикрывающему несовершенства фигуры. В общем, пришлось проводить жесткую сортировку. И я вдруг с удивлением подметила, что с момента терапии у Нестерова обзавелась куда более приличным гардеробом, нежели ранее. Но ничто из этого для собеседования не подходило. Ругнувшись, я бросила очередную кофту в стопку отбракованного и скинула волосы с лица. Ну, и что надеть? Попытаться соответствовать или явиться в своей первозданности, чтобы никто не испытывал иллюзий? В конце концов, я не в офис иду устраиваться.

За этими размышлениями меня и застал дверной звонок.

– Я открою, – крикнула я маме, зная, как ей долго пересаживаться из удобного кресла в каталку и рулить к двери.

В визите не было ничего удивительного. Мама дружила с соседями, иногда к ней домой приходили клиенты, заказывавшие вещи. Иногда даже без предупреждения, зная о том, что она едва ли куда-то уйдет. Гуляла мама только около дома, стесняясь. Да и кто бы не стеснялся, если из-за твоей инвалидности тебя бросил муж, а сын предпочел сбежать в тюрьму, лишь бы не приглядывать? То есть всегда было понятно, где она в данный момент. Тем и пользовались.

Я толкнула дверь, не глядя в глазок, без единой задней мысли. И в первый момент подумала, что брежу. Желудок совершил кульбит, сердце забилось где-то в горле, перекрывая поток кислорода. Я судорожно сглотнула.

– Разрешишь пройти? – спросил Поль.

От звука его голоса я вздрогнула, и – реальность запустилась снова. На какой-то дикий миг я подумала, что он мог неким чудом догадаться о моей беременности, но нет. Он и в прошлый раз не понял. Так зачем он здесь?

– Дияра, кто пришел?

Удивленная молчанием, мама выбрала «идеальный» момент для появления. Выкатилась в своем кресле с покрытой головой, скромная, тихая, спокойная женщина. Поль застыл с непередаваемым выражением на лице. Я вздохнула. Я не то чтобы фанатично и намеренно скрывала правду о своей семье, но для откровенности нужно доверие, а о каком доверии может идти речь, если Кифер не смог простить мне прошлое и все время его припоминал?

Маме не нужно было задавать вопросы. Может, они бы возникли, не окажись я внезапно беременной.

– Проходите…

Тут случилась ожидаемая заминка, потому что мама понятия не имела, кто именно перед ней. Кифер смерил меня насмешливым понимающим взглядом, осознав, что я скрыла не только маму от него, но и его – от мамы. Мои щеки заалели.

– Поль Кифер, я хореограф труппы, в которой танцует… танцевала ваша дочь.

Мама бросила на меня короткий подозрительный взгляд.

– Гюзель Даяновна, – коротко представилась она в ответ, не видя смысла пояснять, кем мне приходится. – Дия, не держи гостя на пороге! – властно потребовала напоследок.