Читать книгу - "Сладкое безумие - Ширл Хенке"

Наконец экипаж свернул на дорожку, посыпанную гравием, и остановился перед красивым трехэтажным зданием из светлого кирпича. Сэмюэль легко спрыгнул на землю и помог Оливии и ее горничной Тонетте спуститься по ступенькам экипажа. В центре бассейна у дома возвышалась бронзовая статуя обнаженной женщины в натуральную величину, державшей на плече кувшин, откуда била струя прозрачной воды. На широкую террасу, огибавшую здание с трех сторон, выходили высокие стеклянные двери, ведущие в просторные комнаты, повсюду стояли кадки с экзотическими растениями. На террасе, сверкая белозубыми улыбками, толпились чернокожие слуги и перешептывались по-французски.

– Я даже несколько ошеломлена, – призналась Оливия, вцепившись пальцами в руку Сэмюэля, как бы ища поддержки.

– Да, впечатляет, – согласился он после небольшой паузы, внимательно осмотревшись вокруг. Особняк Дюрана выглядел даже внушительнее здания, возведенного в Вашингтоне сенатором Соамсом.

– Сэмюэль, – потребовала Оливия, – немедленно выкинь из головы дурные мысли. Прошу тебя…

– За нами следят слуги, Ливи, – мягко напомнил Сэмюэль и, предложив руку, повел в дом.

Едва они сдвинулись с места, пришла в себя и Тонетта, вросшая в землю с открытым ртом при виде такой роскоши, велела лакею отнести наверх сундук и последовала за хозяйкой. Их с улыбкой приветствовала чернокожая женщина могучего телосложения, назвавшаяся Силией, домоправительницей городской резиденции месье Дюрана. Она провела молодую хозяйку и ее спутника в элегантно обставленную гостиную, предложила сесть и послала служанку за прохладительными напитками. Затем показала Тонетте спальню и проследила за тем, чтобы распаковали и аккуратно разложили вещи Оливии.

Как только слуги удалились, Сэмюэль встал и принялся мерять шагами натертый до зеркального блеска дубовый паркет. В камине, облицованном мрамором и занимавшем почти всю стену, весело потрескивал огонь, отбрасывавший вокруг оранжевые блики. Громадный хрустальный канделябр под потолком освещал прекрасную мебель красного дерева и развешанные по стенам портреты предшествовавших поколений семьи Дюранов, поглядывавших свысока на молодых людей. Полковник остановился перед портретом высокого седовласого мужчины с тонкими, чуть женственными чертами лица, облик которого в его представлении ассоциировался с французской аристократией.

– Надо понимать, это и есть дядя Шарль? – поинтересовался Сэмюэль.

Оливия всмотрелась в холодное аристократическое лицо и сказала:

– По-видимому, он, но мы с ним никогда не встречались. Он немного похож на маменьку, но она всегда была живой, энергичной, а он какой-то высокомерный. – Оливия чувствовала себя очень одинокой, всеми покинутой. – Не оставляй меня здесь, Сэмюэль, – взмолилась она.

Сразу ответа не последовало. Видимо, Шелби набирался храбрости перед тем, как распрощаться.

– Мне надо идти, Ливи, – наконец сказал он. – Ты сама это знаешь. Тебе здесь будет очень удобно, я уверен, – добавил Шелби, обводя рукой красивую гостиную.

– Мне было удобно в хижине Микайи. А это… все это пугает меня. – Она невольно обхватила себя руками за плечи, хотя в гостиной было тепло.

Сэмюэль встал перед ней на колени, взял ее холодные как лед руки и поцеловал.

– Тебе придется остаться здесь, Ливи. Я не могу отвезти тебя к Микайе, а путешествовать одной тебе опасно.

– Ты хочешь сказать, что я обязана жить именно здесь, так как стала богатой? Что отныне мне надлежит утопать в роскоши, поскольку я рождена аристократкой?

– Твои деньги никуда от тебя не денутся, – мрачно заметил Сэмюэль.

– Мне не нужны эти деньги.

– Теперь уже не тебе решать. В данный момент я не могу предложить тебе ни своего имени, ни защиты. Богатство может быть щитом, и сейчас ты в нем нуждаешься.

– Эти деньги всегда будут стоять между нами, – сказала она, глотая слезы. – Мое богатство ранит твою гордость, не так ли?

– Не стану отрицать. Любой мужчина, обладающий достоинством, не захочет, чтобы его содержала женщина. Добывать средства к существованию должен мужчина.

– Ты думаешь, я теперь стану помыкать тобою, как пробовала Литиция? – Оливию неприятно поразили его слова, хотя ничего нового она не услышала.

– Нет, Ливи. У тебя нет ничего общего с Летицией. Боже праведный, мне ли не знать этого? Просто у нас нет сейчас времени для решения этой проблемы.

– Ах, Сэмюэль, что же мы будем делать? – Оливия нежно провела кончиками пальцев по его лицу.

В ответ он улыбнулся белозубой ослепительной улыбкой, от которой у нее всегда начинало горячо биться сердце.

– Над Новым Орлеаном взойдет новая яркая звезда. А я отправлюсь в Бостон к государственному секретарю Монро. И как только освобожусь, вернусь к тебе. – Он посерьезнел, в глазах отразилась печаль, и он добавил: – Только я не могу обещать, что это будет скоро. Развод наверняка займет много времени. И кроме того, вот-вот может разразиться война.

– Я буду ждать столько, сколько потребуется, Самюэль.

Он изучал ее лицо так, будто хотел запомнить и сохранить в памяти каждую черточку.

– Я верю тебе, Ливи. И буду писать как можно чаще. Только, сама понимаешь, мне придется в письмах о многом умалчивать, учитывая особенности моей профессии.

– Главное, береги себя. А я буду писать тебе, как тоскую по хижине Микайи и насколько скучна светская жизнь в Новом Орлеане, – пообещала Оливия с напускной веселостью.

– И непременно дай знать, если ты забеременела. В этом случае я сразу же попрошу кузена Нестора и его жену забрать тебя в их дом на плантации.

– Не надо волноваться, любимый. Я же говорила тебе, как хочу твоего ребенка.

– Но только не так, – упрямо покачал головой Сэмюэль. – Это я во всем виноват, мне ни в коем случае не следовало рисковать. Теперь, когда у тебя есть все, чего можно пожелать, я не хочу заставлять тебя уезжать отсюда и скрываться где-то в захолустном Кентукки.

– Надеюсь, ты понимаешь, – Оливия грустно улыбнулась, – что я предпочла бы тебя всем миллионам Дюрана – вне зависимости от того, будет у меня ребенок или нет.

– Ты так говоришь сейчас, и я уверен – ты не кривишь душой, но мне бы очень не хотелось, чтобы твои поступки диктовались необходимостью. Твой выбор должен быть абсолютно свободным.

– Я сделала свой выбор давным-давно, дорогой, посреди толпы… на балу… в Вашингтоне… – Оливия сжала в ладонях лицо Сэмюэля, сопровождая каждое слово поцелуем.

Полковник понял, что нужно немедленно уходить, пока не произошло нечто такое, что навсегда погубит репутацию Оливии, даже если она не беременна. И он отстранил Оливию, проговорив:

– Где бы я ни был, твой образ всегда будет со мной.

– А твой со мной, – прошептала Оливия, с трудом сдерживая слезы. Она неотрывно провожала взглядом высокую стройную фигуру, пока Сэмюэль не скрылся за дверью.