Читать книгу - "Парадокс Севера - Виктория Побединская"

— Я предпочитаю такими признаньями не бросаться, — ответил я, тут же заметив на лице напротив настороженность. — Это слово слишком обесценили. Можете считать меня старомодным, но для меня оно равно нерушимому обещанию. Мы вместе всего несколько месяцев, и было бы не честно клясться в любви просто, чтобы произвести на вас впечатление, когда ей я подобных слов еще не говорил ни разу.

Впервые я видел, чтобы эта женщина так внимательно слушала.

— Мне нравится Диана. Так, как ни нравилась ни одна девушка до нее. И если вас интересуют мои намеренья, могу сказать, они предельно серьезные.

Роза Эльдаровна медленно встала, потянулась за чашкой на решетчатой металлической сушилке, налила чай и поставила передо мной.

— Спасибо, — произнес я, внимательно за ней наблюдая.

А потом она вдруг отвернулась и, принявшись суетиться возле духовки, доставая что-то оттуда, вдруг смахнула ладонью слезу с щеки. Я не знал причины, но это явно не были слезы счастья за будущее внучки. Тут было что-то еще, гораздо более серьезное.

— Может мне на машине за Дианой съездить? — предложил я, чтобы разрядить обстановку.

— Не нужно, ей полезно прогуляться, — поставив на стол корзинку с выпечкой, словно за ней и отлучалась, ответила женщина. — Да и не стоит ей меня в таком состоянии видеть. Впечатлительная, придумает еще чего.

Хозяйка встала снова, наливая чай уже себе. Я молчал, ожидая, пока она заговорит первой.

— У нее никого. Родители погибли давно, может знаешь? — Я кивнул. — Родственников у нас здесь нет. Только она да я. И конечно мне бы хотелось знать, что в ближайшем будущем ей будет на кого опереться.

Я не стал произносить подобного вслух, но сопоставляя в голове одно с другим — слезы, больницы, невнятные объяснения врача, — уже догадывался — она больна.

— Диана знает? — задал я единственный вопрос, ответ на который мне был важен.

Несколько секунд между нами висела тишина, прерываемая лишь мерным тиканьем часов и лаем собак за окнами.

— Я решила не рассказывать ей, — ответила Роза Эльдаровна, сжимая кружку ладонями. — Хочу, чтобы она хоть немного успела насладиться жизнью. И так много лет в глуши прожили, а в этом году столько перемен случилось: эта стипендия, новые друзья, большой город. Не стоит ей знать. К тому же, после определённого возраста уже не так важно, когда этот день придет, верно?

На улице скрипнула калитка, Роза Эльдаровна, словно собравшись, подхватилась и впервые обратилась ко мне:

— Виктор…

Но я уже знал, о чем она попросит.

— Я обещаю, что ничего ей не скажу.

Уже чувствуя ту боль, что ее ждет. Боль, которую пережил сам когда-то, оставшись с ней один на один, и поэтому еще сильнее желая Диану от всего на свете защитить. Но нельзя защитить от жизни. Все, что я могу — только быть рядом.

— Ответьте только на один вопрос, — попросил я. — Как вам врача подговорить удалось? В новогоднюю ночь.

Женщина улыбнулась той самой улыбкой, против которой я когда-то не смог устоять, увидев её на лице Дианы, и хитро прошептала:

— А у меня свои методы.

И я рассмеялся.

Дверь распахнулась. Диана влетала в кухню и тут же остановилась, словно ударившись о невидимую сцену.

— Виктор?

Одного моего имени, с выдохом расцветающего на ее губах, было достаточно, чтобы самый отвратительный день стал лучшим в жизни. Мне хотелось подойти и поцеловать ее, но я не рискнул даже с места сдвинутся. Не стоило испытывать границы дозволенного.

— Садитесь завтракать! — скомандовала бабушка. — Ты молоко купила?

— Что? — Диана все еще стояла у порога. В ее руках был пакет, который она крепко прижимала к груди.

— Молоко, — повторила Роза Эльдаровна.

— А, да. Вот. — Диана поставила на стол продукты.

— Вымой пока овощи на салат.

Я же сидел молча. Надеясь, что меня на этот раз не выгонят. Хозяйка же принялась суетиться на кухне, словно никакого разговора между нами и не было.

— Когда к Дианкиной матери впервые пришел свататься ее отец, — начала вдруг рассказывать она.

увшись, и сделал шаг назад, заглядывая в низкие окна. Диана по ту сторону, отодвинув горшок с мятой, глядела на меня извиняющимся взглядом.

— Иди давай, отлипни уже от подоконника и закрой занавески, — проворчала Роза Эльдаровна.

«Я тебе позвоню», — показал я, и мы попрощались.

Ночь я провел в гостинице, приехал на следующий день прямиком с утра, постучал и, на удивление, сегодня мне открыли.

— Ба, — протянула Диана, краснея, как помидор, что в этот момент сжимала в руках, — но Виктор же…

— Не перебивай! — отрезала она. — Так вот, когда он пришел, он мне сразу не понравился.

Я не смог сдержать усмешки.

— Профессор этакий, в очках и белой рубашечке. Ну куда такой парень в деревне?

Диана позади театрально закатила глаза.

— И мама моя ему и говорит: сможешь с первого раза из колодца воды набрать, отдам за тебя дочь. Потому что точно знала, тот тяжелее ручки ничего в руках не держал.

— Это никому не интересно, — внезапно заволновалась Диана, сверкнув в мою сторону глазами.

— Нет, нет, продолжайте, — попросил я. — Теперь я очень хочу эту историю дослушать.

— А больше нечего там рассказывать, — протараторила Диана. — Отец справился в итоге. Конец.

— Справился, ага. — Они так забавно друг с другом перепирались, что я засмотрелся. — Сказал бы спасибо, что дед барана резать его не заставил.

— Бабуль, ну ты как скажешь.

— Этот колодец с тех пор превратился в обычай «испытания женихов», наш, негласный, — подытожила Роза Эльдаровна.

Диана, шумно выдохнув сквозь зубы, отвернулась. Я же растянулся в широкой улыбке.

— Значит ли это, что если девушка просит... принести воды, она рассматривает парня как будущего… жениха?

Так и не поворачиваясь, Солнцева принялась отчаянно намывать многострадальный помидор. Еще пара минут таких манипуляций, и он точно в пюре превратится.

— Ну разумеется, — откликнулась ее бабушка. — Вот и не нарушай, — и вдруг, повернувшись, вручила мне ведро. Очень знакомое ведро. — Колодец там, в огороде. Справишься, возвращайся. А нет, выйдешь через калитку.

Мне кажется, я еще ни разу в жизни так не смеялся. Диана же, красная от смущения и оттого невероятно красивая, выглядела так, словно готова провалиться под землю.

— Колодец, значит, — стрельнул я в ее сторону глазами.

Она, закрыв лицо ладонями, спозла по стене.

Ладно.