Читать книгу - "Гарем - Кэти Хикман"

— И что с ней случилось?

— О том, как это произошло, — продолжала она, — я не знаю, но думаю, что они подкупили кого-то из стражи, выкрали карие Михримах и спрятали в каком-то убежище, где она и скрывалась до самой смерти старого султана. Когда же он умер, всех женщин из прежнего гарема, кроме, разумеется, Сафие-хасеки, отправили в Ески-сарай, старый дворец. Она же, став госпожой валиде-султан, начала управлять дворцовым хозяйством своего сына.

«Карие Тату и Тусу тоже не перевели никуда», — подумала про себя Селия, но ничего не сказала.

— В новом гареме, гареме султана Мехмеда, не было никого, кто мог бы разоблачить Михримах, — продолжала Гюляе, — ни один человек не знал ее в лицо. И валиде перевела ее обратно во дворец, изменила имя и таким образом обеспечила безопасность своей любимице. Но кому теперь до этого дело? — Гюляе снова взяла щепоть смолы и подкинула ее в жаровню, крохотные красные угольки зашипели от жара, капельки влаги от них разлетелись в стороны. — А я отдала этой слежке годы. Следила и выжидала, расточая улыбки, будто я самое беззаботное существо в мире, и наконец обнаружила ее уязвимое место. Точно так же, как я нашла слабое место у этой… — Тут она запустила руку в волосы Хайде и с силой повернула к себе ее лицо. Свет жаровни отразился в зрачках красными точками.

— Но, хасеки-султан, — теперь Селия стала обращаться к собеседнице более формально, — карие Лейла старая женщина, зачем вам искать неприятности на ее голову?

— До нее мне нет ни малейшего дела, дурочка. Валиде моя добыча, разве вы не понимаете? Когда до султана наконец дойдет, что она намеренно нарушила приказание своего повелителя и спасла шкуру Михримах, тут-то и придет ей конец. Это настолько опорочит ее в его глазах, что валиде выбросят отсюда раз и навсегда.

— Вы думаете, что султан решится так поступить с собственной матерью? — Селия не верила своим ушам. — Но, говорят, он и шагу не осмеливается ступить без ее совета.

— Султан всего лишь жирный и слабый лентяй. — Голос хасеки звучал с таким отвращением, будто она только что проглотила что-то прогнившее — Четыре года назад, только придя к власти, он нуждался в ней, это правда. Но неужели вы действительно думаете, ему нравится то, что она всюду сует свой нос? Она вмешивается во все его дела, начиная от взаимоотношений с иностранными послами — кого из них привечать, кого нет — и кончая тем, кого ему назначить следующим визирем. Она даже велела пробить особую дверь в помещение дивана,[76]через которую она может незамеченной входить, чтобы присутствовать на заседаниях. Да что там говорить, она даже пыталась помешать ему назначить меня хасеки, ибо по каким-то причинам посчитала, что мною будет труднее управлять, чем ею, — небрежным кивком она указала на Хайде. — Возможно, это и было ее единственной ошибкой.

«Так вот в чем дело», — подумала про себя девушка и почувствовала, как горячий пот выступает у нее на лбу.

Весь разговор Гюляе-хасеки вела тем прежним нежным и безмятежным голоском, который Селия запомнила со дня их первой встречи в садовом павильоне. Но сейчас, невзначай обернувшись к молодой женщине, Селия вдруг увидела сосредоточенное, исполненное ума выражение лица, а за ним такой сконцентрированный заряд воли, что девушка опустила глаза, будто внезапно обжегшись.

— Ничто на свете не в силах помешать моему сыну стать следующим султаном.

— А вам стать следующей валиде?

— Да. А мне стать валиде.

В течение нескольких минут в комнате царило глубокое молчание.

— Видите ли, Кейе, в моем положении есть за что бороться и есть что терять. — Белые, унизанные перстнями пальцы хасеки рассеянно гладили газовую ткань ее головного убора. — Стоит мне проиграть, и я не только буду выслана в старый дворец, но они убьют моего сына. Задушат шелковым шнурком, как обычно поступают в таких случаях. — На мгновение тень страха набежала на ее лицо. — Я была там, когда это произошло. Видела девятнадцать маленьких гробиков, слышала рыдания матерей, лишившихся своих сыновей. — Спазм сжал женщине горло, и несколько мгновений она не могла вымолвить ни слова. — Никто, никто, и вы тоже, Кейе, понятия не имеет о том, как это было ужасно.

За ее спиной на широком ложе слегка пошевелилась Хайде, но хасеки не заметила этого.

— Султан устал от настырности своей матери. Он уже не раз угрожал сослать ее в старый дворец, но теперь, помяните мое слово, он непременно сделает это.

— А двое других?

— Ночные Соловьи бессильны без ее поддержки. Возможно, она заберет с собою Хассан-агу, но что касается карие Лейлы… Я не думаю, что той во второй раз удастся избежать гибели на дне Босфора.

— Но за что же? — тихо проговорила Селия. — Почему с ней так поступят, ведь она ничего не сделала, кроме того, что взяла на себя чужую вину?

— Теперь-то уж сделала. Разве вы не понимаете, что это она отравила главу черных евнухов?

«Нет, это не она», — хотелось закричать девушке, но она сдержалась и вместо этого произнесла со всем спокойствием, какое смогла найти в себе:

— Но, по-моему, вы сами сказали, что Хассан-ага был ее другом.

— Думаю, даже больше, чем другом. — Гюляе-хасеки рассмеялась. — У меня хороший нюх на подобные вещи. Разве вам не доводилось слышать об отношениях между такими людьми? По большей части они могут быть вполне невинными: поцелуи украдкой, нежные рукопожатия, в общем, всякие там детские шалости.

Она встала, не торопясь направилась к ларцу с драгоценностями, стоявшему на сундуке, небрежным жестом выудила пару запыленных алмазных серег, поднесла к лицу и взглянула на себя в зеркало.

— Некоторые из их привязанностей могут быть очень страстными, как мне рассказывали, и длиться буквально всю жизнь. — Она небрежно обронила украшение. — Поэтому-то я и поняла, что Михримах способна на самые отчаянные действия, возможно, как никто другой. — Гюляе с подчеркнутой осмотрительностью произносила каждое слово. — Способна на самые жестокие вещи, если застанет его с женщиной.

— О чем вы говорите?

— О том, как я придумала выкурить карие Лейлу из ее укрытия. — Голос стал неожиданно резким. — Заставить ее совершить что-то такое, что выдало бы ее с головой. Для чего поручила одной из моих служанок соблазнить Хассан-агу и специально назначила для этого подходящее время. По странному совпадению, им оказалась та самая ночь, когда, помните, вас должен был почтить вниманием султан. Между прочим, это валиде выбрала вас. — Гюляе с прежней небрежностью вынула из ларца изумрудный эгрет, попробовала на пальце его острие. — Гарем в ту ночь пустовал, большинство женщин и евнухов оставались в летнем дворце.

В общем, как только я избавилась от вас, мы с султаном… мм, немного развлеклись, а когда он заснул, я послала за карие Лейлой. Когда она пришла, я вручила ей сахарный кораблик — он оставался на столике у постели султана и после нашего… развлечения должен был принадлежать мне — и велела отнести его главе черной стражи с моими извинениями за то, что я ворвалась в спальню султана и испортила им вечер. — Она медленно улыбнулась.