Читать книгу - "Никогда_не... - Таня Танич"

— Что? Еще не все выпытала? — хитро смотрит на меня Дэн. — Ладно, Полинка, не шифруйся. Я же вижу, что ты инфу собираешь. Не знаю, зачем тебе это, но эксклюзив зря ждёшь. То, что я тебе рассказал — не секрет вообще, тебе это и так каждый повторит.

— Ну, каждый не каждый, а с такой внимательностью к мелочам — один ты.

В отличие от Артура, на Дениса лесть имеет заметное влияние — потупив глаза от нового комплимента он ещё шире улыбается, хоть и пытается не выдать, как ему нравится, когда хвалят. Более того — заслуженно хвалят.

— Ладно, валя-яй, — лениво соглашается он, опираясь о рабочий стол, и теперь уже мне приходится сдерживаться, чтобы не засмеяться. Слишком уж он похож на молодого и шкодливого кота, вальяжно растянувшегося на солнышке. Оборачиваюсь к Эмель, чтобы показать ей, что все-все, уже бегу к ней, и вижу, как она смотрит на Дэна таким же взглядом, которым смотрят на хулиганских кошаков — с умилением и немножечко восторгом. Громко вздыхаю — в воздухе точно летают какие-то флюиды, не иначе.

— Слушай, вопрос всего один. Вот ты говорил про админов этого паблика, да? Что там все так, как хозяин, вернее, хозяйка решит.

— Да не только там, Полинка, — оборачиваясь к кофе машине и начиная протирать ее, поправляет меня Дэн. — Везде в этих паблосах так — вроде все такие «нам важно ваше мнение», а только что не так — «действия админов не обсуждаются», а всех недовольных — в жопу. А чо, подписоте нравится, когда ее показательно стегают, только больше стараются понравиться.

— М-да… — тяну я, понимая, как на самом деле отстала от тинейджерской культуры, ошибочно меряя их меркой своих вечно молодых тусовочных друзей, выросших во времена, когда за феньки и пирсинг приходилось драться с гопотой, а не писать об этом страдальческие простыни в интернете. — Но ты же знаешь, что паблик админила тоже наша, местная девочка? — уточняю я, все еще удивляясь, что в разговоре Дэн ни разу не назвал Кристину по имени.

— Да, слышал. Она среди малых типа знаменитость, так раскрутить себя в сети. Там даже шок такой был, когда узнали, кто админ «Поколения». Первые пару лет она не показывала своего лица, а потом вдруг и пост с фоточкой опубликовала, и ссылку на личную страничку дала. Короче, хайпонула не хило так. Не, ну молодец, я ж не спорю. Тем более, для них это важно. Если ты тысячник — ты уже крутой.

— А если в двести раз больше — ещё круче, да? Так а что это за личность-публичность? Ты ее знаешь?

— Да нет, не особо, — пожимает плечами Дэн. — Видел пару раз, она когда-то крутилась по кофейням, и к нам заходила… Или не заходила. Блин, Полинка, вот не помню, где я ее в последний раз встречал. Она даже когда лицо своё открыла, все равно осталось такой… из незаметных. Вроде и есть — а вроде и нет. Мне, если бы не показали ее — вот, значит, та самая чудачка, которая паблос на двести тысяч сделала, я бы ее не запомнил вообще. Я, вообще, думал, что это пацан какой-то, класса из седьмого. Не, ну есть в ней что-то, наверное, раз сумела так распиариться. У нее там и выкупить эту группу предлагали, за хорошую цену, и за любой репост-перепост она нормальное бабло поднимает… Короче, вся такая модная-прогрессивная типа. Но честно… я бы с ней тусить не стал. Понятно, что для раскрутки все средства хороши, но то, на чем она поднялась… Мое мнение ты знаешь. Не люблю крыс. Пусть даже таких безобидных с виду.

— Ясно… — я задумчиво грызу соломку для коктейлей. — Хорошо, Дэн. Спасибо тебе, еще раз. Мне будет над чем подумать.

— Да всегда пожалуйста, — снова соглашается он. — А что, у тебя какой-то свой интерес в этом?

— Нет, конечно, — в отличие от полного раскрыты карт Артуру, от Дениса правду я хочу попридержать. — Просто, как ты и советовал, присматриваюсь к людям. Мне здесь пожить ещё немного придётся. Так что, стараюсь понять и принять этот город уже изнутри.

— Ой, темнишь ты что-то — не ведётся на мои слова Денис. — Ну да ладно. Если чего надо — спрашивай. Я ж не Артуро, и не считаю, что язык мой враг мой. Наоборот мы должны делиться тем, что знаем и не быть жадными

— О, это точно, — не могу удержаться от ироничного смешка я, собираясь, наконец, назад на своё место, где меня ждёт Эмелька. — С тобой как раз лучше вовремя останавливаться и не задавать лишних вопросов. А то наговоришь такое, о чем и не хотелось бы знать — а потом живи с этим, как хочешь.

Он только довольно посмеивается, наслаждаясь чувством собственной значимости. Киваю ему в знак благодарности и иду к столику, за которым Эмель ерзает на месте, явно заскучав.

— Ой, теть Поль, наконец-то, — подтверждает мое впечатление она. — Я уже нудиться тут начала. Что, Денис заболтал совсем?

— Да есть такое, — здесь я не совсем честна, потому что сама забалтывала его. Но Эмельке пока не обязательно знать, о чем я говорила с предметом ее тайных воздыханий. Хоть бы они только не стали более явными. Наташка же меня натурально закопает под землю за то, что не только перетянула дочь на свою сторону, но еще и задурила голову всякими мальчиками.

— Ну, что, как дела у вас? — спрашиваю, чтобы перевести тему с Дениса на что-то более пространное. — Как дедушка? Получше себя чувствует?

— Уже лучше, — охотно делится со мной последними новостями Эмелька, пока я, разворачиваю макбук к себе и открываю список ее друзей. — Спина уже не болит, только радикулит прихватил — и это летом-то! Уже ходит по дому. Бабушка его шерстяным платком обвязала, а мы над ним смеёмся. Потому что он сам теперь как бабушка.

— Смеётесь? — с легкой укоризной перебиваю ее я. — Эмель, ну что ж вы так? Ему посочувствовать надо. Он же ради вас старался.

— Ну, не знаю, — сдвигает плечами Эмелька, явно не испытывающая сопереживания к больному дядь Боре. — Это ж надо додуматься — подстудиться в такую жару! — и в ее тоне и голосе явственно слышатся нотки Тамары Гордеевны. — Только наш дед на такое способен. Зато теперь сможет свою наливочку хлебать открыто, она ему боль облегчает.

Ладно, защитить честь дяди Бори у меня будет время, когда приду к ним в гости с лукошком обещанных ягод. А пока стараюсь убрать из головы все лишние мысли и углубляюсь в изучение странички Эмель и ленты ее новостей.

Вся лента ожидаемо окрашена в траурные тона. Все обсуждают вчерашние похороны, которые прошли в очень странной атмосфере. Оказывается, в город таки набежали приезжие репортеры, которых не пустили ни на кладбище, ни на прощальную церемонию. Не обошлось и без нескольких потасовок — горожане встали на защиту своих, и ни одному приезжему не удалось снять передачу или сунуть свой любопытный нос туда, куда их не просили. Да, пусть местные сами нехило спекулировали на трагедии (на следующую пятницу, спустя неделю после злосчастного выпускного, было назначено открытие поминальной стены; в одном из местных пабликов проводили конкурс на лучшие стихи памяти Виолы, все местечковые сообщества наводнили новые коллажи и саморисованные портреты, непременно в ангельском стиле) — но чужаков к своему горю, никто не подпустил.

Еще одно доказательство правильности слов Артура и Дэна о том, что общество здесь закрытое и живет по своим правилам, хоть и кажется на первый взгляд, что у него душа нараспашку.