Читать книгу - "Фортуна - женщина - Уинстон Грэхем"

— Пожалуй, нам лучше держать курс на причал Марина Гранде, — предложил я. — В той стороне не такой сильный ветер.

— Хорошо.

Туча сдвинулась; небо на горизонте меняло цвет.

— Леони, — сказал я, — почему вы изменили свое решение?

— То есть?

— Там, в Голландии, вы порвали с Бекингемом. А теперь пытаетесь защитить его от меня.

— Это не совсем так.

— Он здесь, на острове?

Она наклонилась, чтобы поднять купальник. Я любовался ее фигурой, светящимися растрепанными волосами, тем, как кофточка обрисовывает линии тела.

— Если бы то немногое, что я могу добавить, помогло бы вернуть вашего брата к жизни… Но его не вернуть. Вы должны жить своей жизнью.

— Это я уже слышал.

— Но это правда.

— Если сейчас все останется так, как есть, вряд ли собственное общество доставит мне большое удовольствие.

— Как знать. Но…

— Вы мне верите, что Бекингем — опасный человек?

— В какой-то мере — да. Очень.

— Судя по тому, что вы рассказали, вы не могли бы предать его, даже если бы захотели. Все, что в ваших силах, это опознать его. Разве не так?

— Так. Но это повлекло бы за собой многочисленные последствия.

— Может быть, мне известно о нем больше вашего. Фамилия Бекингема уже и раньше всплывала в полицейских сводках. Он был замешан в грязных махинациях. Теперь ваша очередь верить мне, Леони! Я не обманываю.

— Да, Филип, я думаю, так оно и есть.

— Но вы об этом не знали?

— Конкретно — нет. Однако я допускала, что его прошлое не без темных пятен.

— Возможно, он даже убийца. Неужели вы не понимаете?

Она разложила на скамье и свернула купальник.

— Неужели вы станете его покрывать?

— Если вам угодно назвать это так…

— А как вы сами это называете?

Она умоляюще взглянула на меня.

— Молчите, Филип. Молчите. Я сказала все, что могла. Хотите вызвать полицию — вызывайте. От меня они больше ничего не узнают. Я просто не могу сказать! Не имею права!

У меня задрожали губы.

— Хорошо. Оставим это. Я хочу спросить у вас только одно… последнее… можете не отвечать, если вам тяжело. Он вам все еще небезразличен?

После такой долгой паузы, что я уже подумал: она готова уступить, — Леони с трудом разлепила губы.

— Да. Он мне небезразличен.

* * *

По возвращении в отель меня ждало переправленное сюда письмо с Явы. Я догадывался, что оно от Пангкала, но сунул нераспечатанным в карман и заглянул к Мартину. Он как раз кончал завтракать и, набивая рот, одновременно бегло набрасывал какие-то мысли на форзаце томика Сервантеса.

На душе у меня было скверно.

Выслушав мой рассказ, он захлопнул книгу и отложил карандаш. Резко, так что ножки стула со скрипом проехались по полу, встал и, подойдя к окну, мрачно заметил:

— Боюсь, что, торча здесь, мы только напрасно теряем время. Как вы рассчитываете заставить этих людей давать показания, если они не расположены это делать?

— Там посмотрим.

— Вызвать полицию — тоже вряд ли будет толк. Они не расколются. Интуиция по-прежнему говорит мне, что, если и существует ключ к разгадке, он — в Голландии. Гревил нашел свою смерть на пороге заведения Джоденбри, я в этом уверен.

— Это от нас не уйдет. Но сначала нужно закончить здесь. Прояснить все до конца.

После шторма стояло чудесное утро. Ранний подъем как нельзя более кстати удлинил мой день. Я отпустил Мартина на пляж, а сам отправился за своими долларами в банк. И еще успел попасть на берег к половине двенадцатого.

На нашем обычном месте нежились на солнышке да Косса и Джейн. Я остановился в отдалении, но Джейн расслышала хруст гальки, подняла голову и окликнула меня. Я помахал ей рукой в знак того, что присоединюсь к ним чуточку позже, хотя на самом деле не собирался этого делать. Да Косса вскинул голову, но не удостоил меня приветственного кивка.

И вдруг я увидел по другую сторону небольшой бухточки Мартина и Леони, сидящих на валуне. Они явно только что вышли из воды, потому что их мокрые тела сверкали на солнце. Я разделся до плавок, но не спешил составить им компанию. Может быть, Мартин окольным путем выведает больше, чем я.

Я лег, подставляя тело проникающим солнечным лучам. На душе было муторно. Я пытался убедить себя, что причина кроется в неуспехе моего предприятия. Даже не просто неуспеха. Кажется, я сам безнадежно закрыл все входы и выходы.

Возможно, я взвалил на себя непосильное бремя. Если в мире существует добро, никто не поручал мне священную миссию спасать его; если существует зло, не мне выкорчевывать его с корнем. Жизнь будет продолжать идти своим извилистым путем, не помышляя о морали и справедливости. Лучше и не пытаться найти во всем этом смысл. Наверное, я всю жизнь слишком многого требовал и слишком мало давал. Буду и впредь продавать турбореактивные двигатели либо помогать Арнольду — это поможет мне как-то скоротать жизнь подобно миллионам других, идущих проторенным путем и не пытающихся создать свой собственный мир — это под силу только гению.

Леони дважды подчеркнула, что я должен жить своей собственной жизнью. Но что это такое — моя жизнь? В чем моя задача? Сан-Франциско и Мидленд ушли далеко в прошлое, стали мелкими и незначительными. Все заслонили тайна Гревила да Бекингем, и вот теперь Леони… вот теперь Леони… Все прочее отступило в тень.

Ласковые солнечные лучи принесли относительное успокоение; меня разморило, и я погрузился в приятную дремоту. Тревоги и разочарования стали казаться не столь фатальными. Я грезил, будто нахожусь в Англии, на берегу озера. И вдруг его таинственная глубь взглянула на меня глазами Леони, и ее голос произнес: ”Если бы я могла вернуть к жизни вашего брата — но я не могу. Никак не могу! Он по-прежнему покоится в амстердамском канале”. Глаза исчезли, и я увидел тело Гревила на дне озера. Я вздрогнул и отвернулся, но по песчаному пляжу мне навстречу шел Гревил; вместо хруста гальки слышался явственный хруст костей. Я проснулся и резко сел; мимо шла высокая итальянка, от ее туфель отскакивали мелкие камешки.

Антураж остался прежним. Джейн с Николо все так же, не меняя поз, жарились на солнце; Леони с Мартином обсыхали, сидя на валуне. Я вспомнил о письме с Явы и выудил его из кармана. Да, это был ответ Пангкала на мой запрос, сделанный из Голландии. В голове у меня немного гудело, но я начал читать письмо.