Читать книгу - "Вилла у моря - Карен Брукс"

Разумеется, потому что хочет больше узнать о папе. О том незнакомом ей человеке, который был ее отцом. Какие еще могут быть причины?

Когда они приехали в поместье, Линн спросила у Хуана, можно ли ей не выходить к ужину. День для нее оказался очень тяжелый, и ей не под силу нормально общаться с кем бы то ни было.

— Я скажу Химене, чтобы она принесла ужин к тебе в комнату, — сказал он и добавил как бы между прочим: — А завтра, если у тебя будет настроение, мы можем вместе позавтракать. Обычно я встаю рано. Прежде чем засесть в кабинете, я объезжаю виноградники. Такая вот у меня привычка. А мама с Мерседес любят поспать подольше.

Если Химена и удивилась, увидев, что Линн вернулась, то не показала этого. А когда принесла ужин, лишь приветливо улыбнулась, поставила поднос на столик на балконе и тихонечко вышла.

Густой и пряный креветочный суп был просто восхитителен. Линн так наелась, что едва притронулась к овощному салату. На десерт тоже не осталось сил, зато она с удовольствием выпила кофе.

Линн сидела на балконе, глядя на темнеющее небо и слушая стрекот цикад. Воздух был напоен восхитительными ароматами, тонкими и неуловимыми. Уставшая, переполненная впечатлениями она засыпала, хотя было еще довольно рано. Только начало одиннадцатого.

Снизу, из внутреннего двора, доносился тихий плеск фонтана. Потом к нему присоединились приглушенные голоса. Линн стало любопытно. Стряхнув дремоту, она подошла к перилам балкона. Через двор проходили Хуан и его мать.

— Я так рада, что ты уговорил ее вернуться, — разобрала Линн слова своей мачехи. — Я чувствую себя такой виноватой… Подумать только, что ей пришлось пережить! Если бы Эймон знал…

Судя по голосу, она готова была расплакаться. У Линн тоже защипало глаза, а в горле встал комок.

— Это моя вина, — отозвался Хуан. — Я составил о ней совершенно превратное мнение. Но ты не волнуйся, мама. Мы сделаем все, чтобы она нас простила.

— А вилла? Сеньор Фолгейра сказал, что она твердо решила отказаться от наследства.

Они вошли в дом, и больше Линн их не слышала. Она со вздохом вернулась в комнату. Почему она позволила Хуану уговорить себя вернуться в поместье? Только ли потому, что ей хочется узнать о папе… или дело отчасти и в самом Хуане?

Линн вдруг стало страшно. Когда-то, давным-давно, она поклялась себе, что любовь в том смысле, в каком ее понимают большинство девушек, не для нее. Ей совсем не хотелось замуж. И потом, Линн просто не была уверена, что когда-нибудь сможет довериться человеку настолько, чтобы строить с ним семью. Она предпочитала свободу и независимость. И в эмоциональном и в финансовом смысле. Однако от одних только воспоминаний о кратких объятиях Хуана ее бросало в дрожь. Она вся трепетала, как девочка-школьница, влюбившаяся в первый раз.

Хуан — ее сводный брат, напомнила себе Линн. И этим все сказано. Странная связь, которую она ощутила сегодня, когда Хуан утешал ее у виллы, существует лишь в ее воспаленном воображении. Нельзя позволять себе расслабляться. Пусть Хуан говорил о ее отце с таким чувством. Пусть в его глазах читалось искреннее сострадание, когда он увидел, что Линн плачет.

Она невольно поморщилась, вспомнив о своей слабости. Никто никогда не видел, как она плачет: ни бабушка, ни опекуны, ни друзья… И теперь Линн чувствовала себя пугающе уязвимой перед Хуаном, потому что он видел ее слезы.

Досадуя на себя, она достала из чемодана ночную рубашку и отправилась в ванную. Сама ванна была огромной, больше похожей на маленький бассейн. Линн с удовольствием опустилась в горячую воду.

Позже, стоя перед зеркалом и вытирая волосы полотенцем, она подумала о том, что без макияжа ее лицо выглядит очень бледным, почти бесцветным по сравнению с оливково-бронзовой кожей Хуана. Неожиданно перед ее мысленным взором предстала картина: их обнаженные тела — белое и золотистое — сплелись в любовных объятиях. Линн тряхнула головой, прогоняя наваждение. Что с ней творится? Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного ни к одному мужчине. Ее никогда не влекло мужское тело. Секс ничего для нее не значил. И не потому, что Линн была ханжой, просто сказались строгое бабушкино воспитание и ее собственная разборчивость.

В результате чего в двадцать четыре года она была еще девственницей. Такой вот ходячий анахронизм! Линн не сомневалась, что в отличие от нее Хуан имеет богатый, если не сказать богатейший, сексуальный опыт.

Ну, вот опять! Ей-то какое дело до любовных похождений Хуана! Линн вдруг нахмурилась и присела на край ванны.

Судя по всему Хуану чуть за тридцать. Интересно, женат он или нет? По идее, должен быть женат. В южных странах юноши и девушки рано вступают в брак. Причем большинство мужчин до сих пор предпочитают, чтобы их невесты были чисты и невинны…

Фен остался в чемодане. Линн завернулась на манер сари в полотенце и вышла из ванной.

Полотенце было не очень широким. Увидев в зеркале свое отражение — мокрые волосы, рассыпавшиеся по плечам, едва прикрытые пушистой тканью бедра, голые ноги — Линн невольно поморщилась. Она любила выглядеть аккуратно и строго. Всегда. Даже дома. И вот теперь не узнавала себя. Дома после ванной она обычно надевала длинный махровый халат. К тому же не любила возиться с волосами, поэтому через день ходила в парикмахерскую, где ей мыли голову и делали укладку. Так что Линн уже давно не видела себя такой растрепой.

Когда Линн заметила, что дверь открывается, она решила, что это Химена пришла за подносом, и спокойно продолжила сушить волосы. Когда же сообразила, что никакая это не горничная, а Хуан, тот был уже на середине комнаты. Теперь уже было поздно просить его выйти.

— Мама беспокоится, и я решил справиться, все ли у тебя нормально.

Линн почувствовала себя неуютно. Она стояла на коленях перед большим зеркалом, а Хуан возвышался над ней, глядя сверху вниз. Отложив фен, она поднялась, на мгновение забыв о том, что фактически не одета.

От фена щеки ее слегка раскраснелись. А волосы, уже почти сухие, вились непослушными кудрями. Мельком взглянув на себя в зеркало, Линн с ужасом увидела, что полотенце сползло и теперь едва прикрывало грудь. Причем поправить его не было никакой возможности. Разве что только снять вообще и завернуться в него заново.

— Знаешь, у нас молодым незамужним женщинам непозволительно щеголять перед мужчинами в столь соблазнительном виде. Это может быть расценено как откровенная провокация.

Хуан сурово сжал губы, глядя на Линн так, будто она была маленькой девочкой, которую поймали на каком-то вопиющем проступке. В ответ она вызывающе распрямила плечи. Что ей еще оставалось делать?

— Я, кажется, ни перед кем не щеголяла и никого не провоцировала. Ты забыл, что сам вломился без приглашения.

— Я стучал.

— Не слышала. А если бы слышала, будь уверен, не пригласила бы войти. — Увидев его недоверчивый взгляд, Линн разъярилась еще больше. — Ты, может быть, удивишься, но я не имею привычки расхаживать перед малознакомыми мужчинами в подобном виде.