Читать книгу - "Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори"

Я смотрю на них с усталой неприязнью. Они оба так стройны, высоки и красивы, а я – крепка и невелика ростом, не в духе, и к тому же мне жарко. Они выглядят именно так, как подобает королям, а я выгляжу разряженной в пух и прах.

Я молча кланяюсь бабушке и сажусь на обложенный подушками подоконник, что делает меня немного выше ее. Гарри продолжает читать дальше, и проходит целая вечность, пока она наконец не говорит:

– Это было прекрасно, ваша светлость, благодарю вас, мальчик мой.

В ответ Гарри кланяется, закрывает книгу и передает ее со словами:

– Это я должен благодарить вас за то, что вы вложили слова великой мудрости, и так дивно иллюстрированные, в мои руки.

Они обмениваются взглядами взаимного обожания, и бабушка отправляется в собственную небольшую часовенку для молитвы. Ее приближенные следуют за ней, и мы с Гарри остаемся одни.

– Гарри, прости меня за то, что я тебе наговорила, когда умер Артур, – выпаливаю я.

Он элегантно склоняет голову. Гарри любит принимать извинения.

– Мне было очень плохо, – продолжаю я. – Я просто не понимала, что говорила.

– А потом все стало еще хуже. – Он уже забыл о своем горделивом торжестве, и я почти ощущаю его боль. Боль еще мальчика, не мужа, потерявшего свою мать, единственного человека, который действительно его любил.

Я неловко встаю на ноги и протягиваю ему навстречу руки. Когда я обнимаю его, мне почти кажется, что я обнимаю Артура, настолько Гарри высок и силен.

– Брат мой, – осторожно пробую я слова на вкус. Я никогда раньше не испытывала нежных чувств к Гарри. – Брат мой.

– Сестра моя, – отвечает он.

Мы мгновение держим друг друга в объятиях, и я начинаю думать, что они приносят мне утешение. Он мой брат, сильный, как жеребенок, и такой же одинокий, как я. Может быть, я смогу ему доверять. И он сможет доверять мне.

– Знаешь, однажды я стану королем Англии, – говорит он, все еще прижимая лицо к моему плечу.

– До этого времени еще пройдет немало лет, – я стараюсь его утешить. – Отец вернется ко двору, и все пойдет как раньше.

– А еще я женюсь на Екатерине, – смущенно говорит он и отпускает меня из объятий. – Она так и не вышла замуж за Артура в полном смысле и выйдет за меня.

Я настолько потрясена его словами, что не нахожусь с ответом. Гарри видит потрясение на моем лице и смущенно смеется.

– Конечно же, не сразу. Мы дождемся, пока мне не исполнится четырнадцать. Но помолвка будет объявлена уже очень скоро.

– Опять! – вырывается у меня, как только я представляю себе золотые кружева и праздничную роскошь венчания.

– Обо всем уже договорились.

– Но она же вдова Артура!

– Не во всех смыслах, – как-то странно отвечает он.

– Что ты имеешь в виду? – переспрашиваю я, но в то же мгновение все понимаю. Я вспоминаю, как Екатерина говорила: «Увы, нам этого было не дано» и как я тогда недоумевала, что она хотела этим сказать и зачем вообще говорила мне подобное.

– Увы, – говорю я, пристально наблюдая за ним. – Им этого было не дано.

– Нет, – с облегчением выдыхает он. Я готова поспорить, что он даже узнал те самые слова. – Увы, но нет, не было.

– Это был ее план? – Я тут же преисполняюсь злостью и не могу ее сдерживать. – Так она собирается остаться здесь навсегда? И стать принцессой Уэльской, а потом и королевой Англии, несмотря на то что ее муж умер? Потому что она так захотела? Да она никогда не любила Артура, все это было только ради того, чтобы заполучить корону!

– Так решил отец, – сказал Гарри с невинным видом. – Это было решено еще до… до смерти матери.

– Нет, это была ее идея. – В этом я совершенно уверена. – Она что-то пообещала Артуру перед тем, как он умер. Я думаю, как раз это и было тем обещанием.

Гарри улыбается так, словно его крылом коснулся ангел.

– Значит, у меня есть благословение брата, – говорит он. Он поднимает голову, как во время чтения псалмов, и цитирует:

– «Если братья живут вместе и один из них умрет, не имея у себя сына, то жена умершего не должна выходить на сторону за человека чужого, но деверь ее должен войти к ней, и взять ее себе в жены, и жить с нею».

– Так сказано в Библии? – спрашиваю я, остро, как никогда, ощущая свою безграмотность и в то же время поражаясь дальновидности, с которой судьба роскошествующей вдовушки была прописана еще в Писании. Таким образом, мы получим все ее приданое целиком и не станем выплачивать ей вдовье наследство. Как удобно для нее и для отца!

– Это Второзаконие, – уточняет мой образованный брат. – Сам Господь желает, чтобы я женился на Екатерине.

Гарри отправляется на свой урок верховой езды, а я так и остаюсь в комнатах бабушки, пока она в сопровождении своей свиты не выходит из часовни. Среди сопровождавших ее дам я замечаю принцессу Екатерину, которая держит за руку маленькую Марию. Судя по всему, они часто молятся в этой часовне, вдвоем. Я быстро окидываю взглядом ее наряд и обувь и замечаю, что на ней нет ничего нового. Юбки ее платья кажутся новыми, но потом я понимаю, что они просто вывернуты наизнанку, и обувь ее стопталась. Екатерина Арроганская вынуждена жить весьма скромно, ее родители не вышлют ей ни единого пенни до тех пор, пока не подтвердится ее следующее замужество, а мой отец не платит ей вдовьего наследства, потому что скоро она перестанет быть вдовой. Я не могу отказаться от удовольствия наблюдать, как она расплачивается за свои честолюбивые планы.

Бабушка замечает меня и подзывает к себе в часовню, в то время как все остальные выходят. Мы остаемся вдвоем в затененной комнате, наполненной ароматами благовоний и книгами.

– Скажи, ты говорила по душам со вдовствующей принцессой Уэльской? – спрашивает она.

– Немного, – осторожно отзываюсь я, еще плохо понимая, какого ответа она от меня ждет. Четкие морщины вокруг сжатых губ говорят о том, что она весьма кем-то недовольна, и мне остается только надеяться на то, что объект этого недовольства – не я.

– Она говорила тебе что-нибудь о нашем возлюбленном сыне, Артуре?

Я обращаю внимание на то, что теперь бабушка называла Артура не иначе как «наш возлюбленный сын», словно моей матери никогда не было на этом свете.

– Она однажды упомянула, что он просил ее утешить нас в дни траура по нему.

– Да не об этом! – отмахивается старуха. – Не об этом. Она говорила что-нибудь о своем браке, о том, как все было, пока он не заболел?

«Да, она говорила «Увы, нам этого было не дано», – проносится у меня в голове, но вслух я говорю только:

– Нет, она едва обменивается со мной парой слов.

Я вижу, как на лице бабушки появляется выражение крайнего недовольства. Произошло нечто, что ей категорически не нравится, и кому-то придется об этом сожалеть. Она накрывает мою руку своей, на костлявом пальце в перстне, больно придавившем мне кисть, пламенеет рубин.