Читать книгу - "Найти чемпиона - Ирина Мясникова"

У Полины мозги были самые обычные, но в институт, где она теперь работала, с улицы было не попасть, даже с выдающимися мозгами.

Директор института был человек заслуженный, академик, у которого чудесным образом оказалась очень развита коммерческая жилка. Он не сидел, как другие, ожидая от военно-промышленного комплекса привычных субсидий, заказов и прочей манны небесной. Он пытался извлечь максимальную выгоду из доставшегося ему благодаря перестройке ресурса. А ресурс, надо сказать, был весьма и весьма незаурядный. Жирненький такой. Кроме работы на нефтяные компании страны, институт имел заказы и от крупнейших иностранных нефтяников. Недостроенные новые корпуса были срочно реконструированы под бизнес-центр и гостиницу. Рядом, опять же на собственной территории, строился новый океанариум. У института даже имелась доля в одном из крупнейших банков. Благодаря этому институт был оснащен суперсовременной техникой и новейшим программным обеспечением.

Полину приняли в отдел вычислительной техники. Отдел был небольшой, с устоявшимся дружным коллективом и обворожительным начальником Сергеем Петровичем Ивановым. Правда, он настаивал, чтобы Полина, как и все в отделе, звала его Сережа, хоть он и был старше ее аж на целых десять лет. Называть такого взрослого дядьку Сережей у Полины язык не поворачивался, и она стала звать его Петрович. Это начальника устроило. Даже вроде бы понравилось. Петрович соответствовал всем бабушкиным представлениям о чемпионах. Каковым он, собственно говоря, и являлся, выиграв в свое время какой-то ленинградский чемпионат по боксу среди юниоров. Он был высок, не так уж чтобы красив, но определенно породист. И квартира с машиной у него тоже была. И машина была не какая-нибудь, а «Волга». Правда, был у Петровича и явный недостаток – он хоть и не был женат, но отличался широким сердцем и невероятной любвеобильностью. То есть, как самый настоящий кобелюка, ни одной юбки не пропускал. Но, как кобелюка не простой, а породистый, получив отказ на свои домогательства, не расстраивался, а весело бежал дальше, моментально переключаясь на какой-нибудь другой объект. Только что хвостом не вилял. Расставался он со своими пассиями тоже как-то легко и непринужденно. Без слез и скандалов. Дружил обаятельный Петрович со всеми, поэтому и его самого, и его отдел в институте любили, баловали хорошими зарплатами и премиями. Как ни странно, Полина оказалась единственной, к кому Петрович со своими кобелиными чарами не подкатывался. Он как-то сразу определил ее как «дитё» и стал терпеливо обучать специальности.

Атмосфера в отделе и в самом институте царила чудесная, поэтому Полина по утрам буквально летела на работу. Особенно ей нравилось идти по утрам по длиннющему институтскому коридору, здороваясь со всеми встреченными по пути сотрудниками. В институте работало очень много мужчин, и Полина, проходя по этому коридору, видела в их глазах восхищение и чувствовала себя топ-моделью на подиуме. Это было очень приятно. Кроме того, старания Петровича по ее обучению не пропали даром, и Полина стала разбираться в предмете своей работы. Петрович ее хвалил, а Полина уже строила большие карьерные планы, и вот на тебе!

Когда у нее случилась задержка, она первым делом сообщила об этом бабушке, справедливо рассудив, что именно она знает все на счет капусты, в которой находят детей.

– Буль, может мне в ванне посидеть? Говорят, это помогает.

– Ха! – Бабушка спустила очки на кончик носа и внимательно посмотрела на Полину. – У тебя, милая моя, такая наследственность, что никакая ванна не поможет. Уж если в наш организм чего попало, то все – одна дорога в роддом! Я в свое время даже с яблони прыгала. Аборты ж запрещены были. Ничего не помогло. В результате у тебя дядя имеется. Правда, может, он такой непутевый уродился из-за той самой яблони? Так что не советую я тебе ни в какую ванну лезть. Делай аборт, ну, или рожай. Небось прокормим как-нибудь. Ясное дело, что на барда твоего песенного надежды никакой.

– Рожать чего-то не хочется. – Полина вздохнула и представила, как она идет по институтскому коридору с огромным пузом. Уж какое там восхищение? В лучшем случае сочувствие. Опять же подводить папиного пациента, который устроил Полину на работу, совсем не хотелось. И что о ней Петрович подумает? Не успела еще толком разобраться, что к чему, и сразу в декрет. Вот так работник! Да и вообще, роды в ее планы совсем не входили. Полина хотела сначала карьеру сделать. Уж если не на место Петровича попасть, то как следует в институте закрепиться, прослыть незаменимым специалистом.

– А если не хочется, так чего не предохранялась? Сейчас чего только нет, живи да радуйся. Спираль чего себе не поставила? – Бабушка проявила недюжинную осведомленность в современных средствах контрацепции.

– Дура.

– А я тебе о чем с утра до вечера талдычу? Что ты дура и мать твоя дура, а вы все почему-то со мной спорите.

– Буль, не ругайся! А аборт больно делать?

– Конечно больно, если без наркоза.

Полина испуганно посмотрела на бабушку.

– А что, бывает, что без наркоза?

– А ты как думала? В той мясорубке на улице Комсомола, в нашем городском абортарии, наркоз дают?

– А как же?

– Да вот так. Мать свою спроси.

– Это ж фашисты какие-то, а не врачи!

– Фашисты и есть. Я вот надеюсь, что их скоро во всех в газетах поименно пропишут. Гласность как-никак. Но дело даже не в этом, а в том, что после первого аборта женщины, бывает, становятся бесплодными. Ты готова?

– Нет. – Полина не на шутку перепугалась. – Значит, рожать придется?

– Сама решай. Ты ж бабушку не слушалась никогда, чего сейчас вдруг меня спрашиваешь?

– Может, еще просто задержка?

– Я-то откуда знаю. Сходи к доктору. Только в консультацию вашу не ходи. Там не доктора, а черт знает что. Дай мне книжку мою записную. В сумке лежит.

Полина достала бабушкину огромную записную книжку.

– Так, посмотрим. – Бабушка листала записную книжку, внимательно вглядываясь в каждую страничку. – Ох, не разбери поймешь меня. Тоже дура, как и все вы. Вот спрашивается, как можно в книжку записать доктора-гинеколога Тамару Михайловну Андрееву? На букву «Д», на букву «Г», на букву «Т» или на букву «А»?

– Наверное, все-таки на «Г». Гинеколог.

– А вот и нет! На букву «Р». Нашла. Роддом на Фурштадской, это бывшая ваша улица Петра Лаврова – убийцы.

– Почему убийцы? Он же вроде философ был?

– Ну, да! «Народная воля», наверное, известная подпольная философская организация. Все они философы, а самый главный у них – Ленин.

– Буль, сейчас уже обратно переименовали. И Петра Лаврова, и Воинова, и Каляева.

– Есть бог на свете, – бабушка перекрестилась. – А Чайковского?

– Оставили. Он же композитор.

– Это Петр Ильич композитор, а этот Николай, тоже, как и Лавров ваш, народоволец, это потом уже он эсэром заделался. Конечно, он из них самый толковый был, хоть и после революции, а ошибки свои признал и стал антисоветчиком. Это революционэры наши ленинградские обделались, когда улицы в честь своих идеологов и героев переименовывали. И чего им в результате осталось? Только постную мину сделать и сказать, мол, Николай Чайковский тут ни при чем, мы за композитора Чайковского старались. Он, видите ли, на этой Сергиевской проживал. Смешно, ей богу! Петр Ильич на Сергиевской всего-то один год и жил. Ну да ладно, пусть будет улица композитора Чайковского.