Читать книгу - "В поисках Эдема - Джаконда Белли"

Долго я думал, что сомнения и страхи, которые поселились в моей душе, словно сговорились против меня. Отсутствие веры, духовные колебания вступили в противодействие с коллективной энергетикой, царившей в Васлале, и она снова стала в моем сознании чем-то недостижимым. Не знаю. Естественно, когда я попытался вернуться, никогда уже не смог отыскать ее, никогда больше не смог увидеть ни гигантские сейбы, ни сумерки, превращающиеся в вихрь в Коридоре ветров.

Дон Хосе внезапно замолчал. Долгое время в кабинете слышались только крики цапли и кваканье лягушек.

Мелисандра посмотрела дедушке в глаза, влажные и блестящие; посмотрела так, словно полагала, что, хорошенько вглядевшись в них, можно различить где-то в их глубине речку, лес, влажный и зеленый, уловить чистый воздух Васлалы.

Рафаэль был в растерянности, ожидая, что старик продолжит свое повествование, и опасался нарушить его молчание. Он тоже посмотрел в голубые глаза философа, интуитивно чувствуя, что ему довелось участвовать в каком-то ритуале, своего рода песнопении, призванном воззвать к жизни это таинственное место, произнести вслух его имя, чтобы оно засуществовало. Несмотря на детальное описание географических границ Васлалы, что, возможно, облегчит ее поиски, слова старика были окутаны пеленой тумана, полны размытых характеристик.

— Но, — решился наконец заговорить Рафаэль, — почему же, так хорошо зная местонахождение Васлалы, вы никогда не смогли туда вернуться?

— Я вернулся, — ответил дон Хосе, не смотря на собеседника, уставившись в какую-то неопределенную точку письменного стола. — Следуя географическим ориентирам, я пришел на то место, где точно должна была находиться Васлала. Загадка в том, — сказал он, снова поворачиваясь к журналисту, — что ее уже там не было. Реки поменяли расположение, не было между ними долины, не было ее и между сельвой и горами. Я не обнаружил ни сейб, ни Коридора ветров. Встретил лишь старого крестьянина, местного алькальда, указавшего в свое время нам дорогу, который показался мне таким же потерянным, как и я. Он меня не узнал, и единственное, что удалось у него выпытать, было то, что я уже и сам знал: Васлала исчезла.

«Это все сейбы, — сказал он мне, — сейбы забрали ее с собой». Согласно его мифологии, уходящей корнями в верования племен майя и ацтеков, сейба являлась деревом священным, деревом, которое поддерживает мир; если исчезает сейба, вместе с ней исчезает и пространство, оберегаемое ею.

— Но как она могла исчезнуть? — не унимался Рафаэль.

— В разных мифологиях полно подобных мест, — продолжал Дон Хосе. — Также вполне возможно, и я лично рассматривал такой вариант, — то, что казалось климатическим феноменом — Коридор ветров и умеренный климат Васлалы, — было не что иное, как признак пространственно-временной щели, в которую, по чистой случайности, мы просочились.

— Но ведь есть же люди в центре страны, которые утверждают, что видели Васлалу, разве не так? — спросил Рафаэль.

— Есть свидетельства путешественников, говорящих, что они один или два дня были в Васлале, только потом, как-то вдруг проснувшись, оказывались в полном одиночестве в совершенно незнакомом месте… Видимо, найти ее можно только интуитивно: максимально приблизиться к указанному месту и далее действовать по велению сердца, полагаясь на собственное чутье… Не знаю. Я не слишком компетентен, чтобы рассуждать об этом. Я никогда не смог вернуться. Возможно, Васлала больше не существует. А может, она там, дожидается вас. И надо просто иметь глаза, чтобы увидеть ее… Кто знает! Если бы не моя жена, я бы, наверное, и по сей день скитался, пытаясь отыскать ее, земляничные деревья и огромные сейбы.

Дон Хосе замолчал, надел берет и закрыл руками уставшие глаза.

— Васлала превратилась в национальную легенду, — заговорила Мелисандра, вставая с кресла и выглядывая в окно, — в недостижимое место. Помимо рассказов заплутавших путешественников, которые утверждают, что побывали в Васлале, есть еще истории тех, кто говорит, что видел ее где-то в дымке или в конце дороги, по которой, сколько ни идешь, расстояние не убывает. Один из наших многочисленных властителей решил направить в Васлалу лидеров партий, чтобы их там научили секрету разумного управления страной. Разосланный по всей стране патруль не смог отыскать ее. Вернулись они с багажом очередных легенд и фантастических историй. При другом режиме, более позднем, было постановление об исчезновении Васлалы. Запретили всякое упоминание этого названия и сажали в тюрьму тех, кто собирался отправиться на ее поиски. В этот период мужчины, женщины, дети и в особенности те, на ком лежала ответственность за этот запрет, каждую ночь, словно одержимые, грезили Васлалой. Именно в это время ушли мои родители. Возможно, они еще там.

— Все возможно, — сказал дон Хосе.

— Неплохо было бы прогуляться немножко, — предложил Рафаэль Мелисандре, когда они вышли из кабинета.

Молодые люди отправились к прибрежной тропинке. Ночь была ясная, лунная. Мелисандра твердо шагала впереди Рафаэля, ее голову обрамлял ореол красноватых волос. От ветра шелестели пальмовые заросли, поскрипывали высокие сучья деревьев. Они подошли к пристани. Мелисандра поднялась по деревянным ступенькам, подошла к краю и села, свесив ноги в воду. Рафаэль сел рядом.

— Ты, наверное, считаешь нас сумасшедшими, — сказала она.

— Нет-нет, — поспешно ответил он. — Конечно, я приехал оттуда, где никто не верит в утопии. Меня беспокоит то, что твой дедушка слишком всерьез отнесся к своему воображению. Этого я опасаюсь. Но посмотрим. Мы должны будем проверить это сами.

— Дедушка сказал мне, что ты знаком с Аланом. Ты поверил в его историю. В противном случае тебя бы здесь не было… — улыбнулась Мелисандра, и ее белоснежные зубы сверкнули в темноте.

— Я не отношусь к категории журналистов-скептиков. Это моя большая слабость, но в то же время в этом моя большая сила, — усмехнулся Рафаэль, подмигнув девушке.

— Меня впечатляет твоя скромность, — сказала она с иронией.

— Скромность — довольно сомнительное достоинство.

Мелисандра рассмеялась.

— Ты очень красивая, — внимательно глядя на нее, отметил журналист, скорее для себя самого, чем для нее.

— Я буду скучать по реке, — проговорила она, созерцая отражение своих ног в воде.