Читать книгу - "Единица безумия - Оксана Николаевна Сергеева"

ночь глядя, оставайся, – Погодин сжал ее запястье.

Повисла долгая пауза.

Женя представила… просто представила, что она в его кровати и его руки трогают ее обнаженное тело…

– Погодин, ты точно ненормальный. Нормального мужика не может возбуждать худая, хромая и плоскогрудая баба, – проговорила хрипло – предательское возбуждение сломало голос.

Но Женька знала: это ничего не значит – женские гормоны способны и не на такие выкрутасы. Это всего лишь примитивная реакция истосковавшегося по мужской ласке тела. Желание лечь с ним в постель может обернуться кошмаром.

– Я надеюсь, Федя меня отвезет. – Она высвободила руку из его хватки и, прихрамывая, пошла за своей сумкой.

Глава 5

День только начался, а Андрей уже чувствовал себя измотанным.

– Добрый день, – прошептала Маша и одарила его широкой улыбкой.

– Привет, – угрюмо кивнул Погодин, вспомнив ожидающую его на рабочем столе стопку бумаг. – Чего шепчешь?

– Голос пропал. Под кондиционером, наверное, простыла. У меня же так бывает.

– Угу. Еще коктейльчик сверху со льдом…

– Каюсь. Было, – покривилась Машка.

– Иди лечись.

– Не могу. Работы куча, телефон разрывается.

– Посади кого-нибудь из девок.

– Заняты все. Кто будет туда-сюда бегать? У меня доставка сегодня и зеркало наверху будут менять. Клиентов надо встречать, я не могу все это оставить на кого-то.

– Чтобы ты потом свалилась с гнойной ангиной или острым бронхитом, мне тоже не надо. Ладно, потерпи, что-нибудь придумаем.

Мария благодарно улыбнулась. Иногда Погодина бесила эта ее вечная доброжелательная улыбка. Не может человек быть всегда в хорошем настроении. Или может?

– Кстати, Сева с утра уже приходил. Очень жаждал с тобой поговорить.

– Хорошо. Как появится, отправь ко мне.

– А это кто? – так же шепотом спросила Мария, уводя взгляд Погодину за плечо.

– А, – усмехнулся Андрей. – Это наш новый друг. Зовут Федя. Если нужна рабсила, разрешаю юзать его по полной.

Феде не понравилось, как о нем выразились. На его лице появилось четкое желание возмутиться, но потом он посмотрел на Машу и передумал. Она послала ему одну из своих убойных улыбок, видимо, уже придумав, как сможет использовать такой выдающийся ресурс.

– Я к себе. За мной не ходи. Будь здесь, – предупредил Андрей.

Федя кивнул и, выполняя приказ, прирос около стойки.

Погодин вошел в кабинет и уселся за стол. До его прихода помещение успели проверить, и в комнате царила приятная прохлада. Только он размечтался о чашке крепкого кофе, его уединение нагло потревожили. Появился Сева.

– Только быстро. У меня до хрена забот, – предупредил Андрей.

– Могу помочь, – заискивающе улыбнулся бывший партнер.

– Слушай, Сев, мы вроде обо всем договорились, ты сам сказал, что претензий не имеешь.

Севка по-хозяйски развалился в кресле, и оно скрипнуло под ним будто протестующе.

– Какие могут быть претензии, мы ж не первый год друг друга знаем.

– Вот и ладненько. А то меня совесть замучила из-за нашей ссоры.

– Ты шутишь, – усмехнулся Сева.

– Вовсе нет.

– Тогда… может, забудем все, что было.

– Уже забыли.

– Значит, я могу вернуться?

– Нет.

– Почему? – озадаченно спросил Севка.

– Потому что ты начал терять грань. Сначала ты теряешь грань – потом голову. Я предпочитаю вести дела по-другому.

– Дела хочешь вести по-другому, но деньги любишь так же, как и я, – раздосадовано сказал друг и сжал тонкие губы.

– Я когда-нибудь говорил, что люблю деньги? Считать деньги смыслом жизни…

– Это – что? – нервно перебил Сева.

– Безумие, – холодно и уверенно ответил Погодин.

– Да ладно! Эти твои рассуждения…

– Тебе не нравятся, – теперь Андрей перебил его. – Потому что я прав.

У Всеволода очевидно были припасены доводы в свою пользу, но высказаться он не успел. Дверь в кабинет шумно и широко распахнулась, их беседу неожиданно прервали. Погодин приготовился рявкнуть на того, кто посмел без стука вломиться к нему, но по раболепному выражению Федькиной рожи все понял. Сам прибыл. Собственной персоной.

– Хорошо ты тут устроился. И как я раньше не догадался сюда заглянуть. – Шагнув в комнату, гость не фигурой, хоть она была и громоздкая, но духом и ощущением своего полного над всеми превосходства заполнил пространство.

– Мог себя и не утруждать. Тебе тут не особо рады, – откинувшись в кресле, Погодин презрительно посмотрел на человека по другую сторону письменного стола.

– О, и ты здесь, – глянул Виктор Олегович на Севку, будто только его заметил.

Сева жалко умолк, затравленно глядя то на Погодина, то на Виктора Олеговича. Он хорошо знал, кто перед ним. Еще лучше он знал, что Рысь может сделать с тем глупцом, который вдруг посмеет перейти ему дорогу.

Не понимал Всеволод лишь одного. Как Погодин может быть так спокоен? Как у него язык поворачивается говорить в таком тоне? Совсем спятил? Не понимает всей опасности?

Но Рысь не обратил внимания на грубость Погодина, словно она совсем его не задела.

– Федя, – сказал он и бросил на трусливо сжавшегося в комок Севку говорящий взгляд.

Федор без лишних слов понял его приказ. Вытащил мужчину из кресла и, приподняв за горло, прижал к стене. Тот конвульсивно задергался, задыхаясь от нехватки воздуха. Лицо у него покраснело, глаза выпучились.

Погодин, скривившись, отвел взгляд. Допрыгался дружок, хотя его предупреждали не мутить. Говорил ему Андрей, чтобы не думал проворачивать у них свои темные делишки.

Не говорил он лишь одного. Что Рысь его отец. Об этом знал только Сашка. Потому что от него бесполезно что-то скрывать. И потому что их многолетняя дружба не просто приятельство.

– Слушай сюда, писучий идиот, – Виктор Олегович пронзил свою жертву беспощадным взглядом. – Чтобы я тебя здесь больше не видел, барыга недоделанный. Ты меня понял?

Может, Севка и хотел что-то ответить, но не мог. Только сучил ногами и хрипел.

– Моргни хоть.

Севка зажмурился.

– Убери его отсюда, – махнул Рысь рукой, и Федор выволок Всеволода из кабинета. – Тебе больше не о чем беспокоиться, больше он здесь не появится. Никто не появится.

– Я и не беспокоился. Чем обязан? – небрежно спросил Андрей.

Виктор Олегович опустился на диван, удобно привалившись к спинке. Поскреб седую бороду и вздохнул:

– Ты не соизволишь даже позвонить. На мои звонки