Читать книгу - "Хулиган напрокат - Алёна Черничная"

Но Максим реагирует с космической скоростью. Он резким движением расстегивает молнию на своей толстовке, снимая ее с себя и оставаясь сам в одной белой футболке. И его кофта просто оказывается у меня на плечах. Я настороженно застываю, а мой взгляд падает на крепкие загорелые руки Ольховского. Вернее, на парочку черных узоров на предплечьях…

И от нахлынувшей теплоты чужой вещи, я наконец, включаюсь в реальность.

— Парнем? Моим? — переспрашиваю вслух, отводя взгляд от непонятных тату Максима. Зачем мне их вообще рассматривать? — Это звучит смешно. Тебе не кажется, что эти два слова совершенно между собой не вяжутся?

— Я действительно предлагаю тебе быть моей девушкой, но понарошку, — Максим хмыкает.

И он, видимо, ждет какой-то реакции от меня, потому что выжидательно буравит карими глазами. И, скорее всего, что-то из разряда: «Вау! Круто», потому что на его скуластом лице проскальзывает тень недоумения.

— Не поняла, да? — разочарованно вздыхает Ольховский.

А я действительно вообще потеряла нить происходящего. Мне предлагает встречаться парень, который недавно поставить меня в известность, что я стремная… Поэтому я отрицательно мотаю головой.

— Я тут прикинул, — взгляд Максима мгновенно оживляется, — что я могу предложить тебе, кроме денег, чтобы это действительно заинтересовало? Что есть у меня, а у тебя точно нет?

Мои глаза округляются. Если сейчас его наглая морда попробует хоть как-то намекнуть о том, что ниже пояса…

— Популярность, Олеся! — с укором цокает Ольховский, правильно считав эмоции с моего лица. — Вот что я могу тебе дать.

— А мне-то она зачем? — продолжаю держать взгляд широко распахнутым.

— Затем, чтобы утереть нос своему блондинчику Смирнову. Ты видела, как его перетрусило сегодня от моего присутствия?

— Но ты реально мешал репетиции.

— Не в этом дело. Я и Смирнов в принципе терпеть друг друга не можем. А тут я демонстративно заявился к тебе.

У меня челюсть отвисает едва ли не до пола.

— Хочешь сказать, что Алекс запал на меня?

Но Максим снисходительно усмехается:

— Запал — это вряд ли. Но я уверен, что твоего Смирнова сейчас разбирает любопытство, как так вышло, что девочка, которая сама вот только что призналась ему в любви, теперь больше не его поклонница. И общается не абы с кем, — Ольховский демонстративно расправляет свои широкие плечи, слегка поиграв их мускулатурой, — а с его прямым конкурентом за женское внимание.

— Ни в чем я ему не признавалась! — я возмущенно фыркаю и на его заявление, и на этот жест с игрой мускулами. Показушник фигов в сотой степени! — Да и между нами ничего же нет…

— А это никому знать необязательно. Пусть думают, что есть, — Максим чуть наклоняется ко мне, заговорщически понижая голос.

И его взгляд горит от каких-то бесноватых огоньков, пляшущих в темно-карих радужках. Похоже, Максим настроен на все вышесказанное слишком серьезно.

— И я за это должна отдать тебе готовые билеты на экзамен? — сощурившись, констатирую и без того понятный факт.

Лицо Ольховского озаряется:

— Бинго!

— Бред! — мгновенно выпаливаю я.

Все. Хватит. Пора прекращать слушать этот идиотизм. Похоже, от маниакального желания не топтать плац кирзовыми сапогами у Ольховского полный сдвиг по фазе.

Я собираюсь развернуться и уйти. Но делаю всего пол оборта телом, как Максим цепляется за свою же толстовку на моих плечах, одергивая меня обратно к себе.

— Да стой же, Синичкина! — в его голосе сквозить отчаянием. — Почему сразу бред? Знаешь, почему ты неинтересна Смирнову? Потому что слишком легкая добыча. Думаю, что он давно уже понял, что ты в него втюрилась. Дай угадаю, ты вечно палила на него, когда никто не видит. Любое его поручение в этом ботансовете, а ты тут как тут. Всегда первая вызываешься ему помочь… Мы чувствуем, если девушка от нас течет. А потом, ты вообще сама пришла к нему с повинной. Я, как мужик, тебе говорю — это жутко льстит, но не заводит. Ты слишком неприметна и досягаема. А сейчас твой мажорчик башку сломает, думая, как так вышло, что ты теперь со мной.

Максим прекращает тараторить и цепляться за меня, слегка отступая. А я стою на месте. Даже не моргаю. Смотрю в одну точку, потому что от его слов внутри все тяжелеет. Потому что эти слова попали туда, куда надо… В мою обиду.

Мне не хочется верить в россказни Ольховского… Но… Сжимаю челюсть и стараюсь дышать ровно. И не выходит.

Ну не может же все быть так омерзительно банально?

— Лесь, мы реально можем помочь друг другу, — осторожно продолжает Ольховский. И я снова поднимаю на него взгляд. И Максим ловит его, склонив голову набок. — Это идеальный бартер. Ты спасаешь меня от армии, а я — преподношу тебе популярность на блюдечке. Как только ты станешь моей девушкой, — пальцами он обрисовывает в воздухе кавычки, — то твоему имиджу тихой и серой мышки придет конец. Разве тебе не хочется танком проехаться по самолюбию того, кто дал тебе отворот поворот?

Я по-прежнему молчу. В моей голове какая-то путаница из голосов и смешков Майер, остальных девочек, и собственного внутреннего я, которое пытается их перекричать. И пока я совсем не запуталась в собственных мыслях, задаю Максиму весьма очевидный вопрос:

— А как же твой имидж? Я же стремная и блеклая.

— Слушай, — он виновато закусывает нижнюю губу и вздыхает, — я не хотел тебя обидеть. Просто сказал как есть. И я же не назвал тебя уродиной. У тебя вон какие глаза огромные… даже ниче такие, красивые… Да и сегодня, кстати, ты выглядишь уже не так…

— Убого? — не могу сдержать ехидную ухмылку. Глаза, значит, у меня красивые… Господи, какой же Ольховский все-таки балабол.

— Не так серо… Волосы не зализала, одежда без этих жутких рюшек — и прям другой человек.

— А если засмеют тебя, когда узнают про наши отношения? — деловито складываю у себя на груди руки и вопрошающе приподнимаю брови.

— Лесь, я уже тебе говорил, что мне плевать на сплетни. Сейчас у меня все равно девушки нет. Мне нужно сдать этот чертов экзамен, получить диплом, отдать его предкам, а потом меня ждет роуд трип по американскому побережью с пацанами. Остальное мне неинтересно, — твердо заявляет Максим.

И мы снова замолкаем, стоя друг напротив друга возле входа в университет. И что-то подсказывает мне, что предложение Ольховского — это не какой-то пранк. Слишком серьезное лицо у этого товарища в татуировках.

За стенами универа звенит звонок с первой пары. И только тогда Максим отмирает, делая шаг ко мне. Он непросто сокращает расстояние между нами, а стирает