Читать книгу - "Половинки нас - Ана Ховская"

– Давай прямо здесь?

Вера с удовольствием кивнула, скинула кеды и непринуждённо плюхнулась в сено, подогнув обнажённые ноги под себя.

– М-м, класс! Чувствуешь, как пахнет душица и шалфей?

Мирон свёл брови и честно постарался различить в воздухе необычный запах, но, если бы он точно знал, как пахнут эти травы, может, и согласился бы.

– Могу сказать точно, что аппетитно пахнет мясом,– иронично заключил он и довольно повёл носом над чашкой в руках.– А долго я спал?

– Часов пять, наверное.

– Ничего себе!

– На сене, да на воздухе спится очень сладко, тем более после такого стресса,– улыбнулась Вера и кивнула на его шею, где кожа всё ещё была чувствительной.

– Да уж… Подержи-ка…

Мирон протянул ей чашку, тоже снял обувь, вспушил траву и устроился рядом. Вера разделила пластиковые тарелочки и одноразовые вилки, приподнялась и вынула из кармана шорт упаковку влажных салфеток. Пока она вынимала салфетку, Мирон одёрнул себя на том, что разглядывает красивые колени и лодыжки женщины. А когда посмотрел на неё, смущённо сдвинул брови, потому что та уже открыто смотрела ему в лицо и ждала, когда же он возьмёт салфетку.

– Торможу, наверное, из-за таблеток,– качнул головой он.

– Не беспокойся, всё пройдёт,– улыбнулась она.– Но будешь долго вспоминать: пятна могут сойти только через месяц – другой…

– У тебя уже такое было?– макая жирный кусок шашлыка в красный соус и жадно сглатывая от предвкушения его вкуса на языке, спросил Мирон.

– Да, как-то у бабушки хотела покататься на лошади. Кое-как взобралась на кобылку и свалилась в какой-то куст,– призналась Вера.– Долго в школе называли жирафой: вся в пятнах была, не говоря о веснушках. Хотя я всегда была низкого роста…

– По-моему, очень мило,– с набитым ртом произнёс Мирон, со зверским аппетитом пережёвывая мясо.

– Что называли жирафой?– недоумённо свела брови домиком Вера и замерла.

Он тоже замер, понимая, что забылся от голода и нахлынувшего удовольствия от вкуса сочного мяса и невольно брякнул глупость.

– То есть я… имел в виду твой рост…– тут же исправился он.

Но Вера, похоже, совсем не обиделась, а просто забавлялась его замешательством – улыбнулась и сама сунула большой кусок мяса в рот. Тот был совсем не по размеру, но она сжевала его с таким аппетитом, жмурясь и облизываясь от удовольствия, что Мирону захотелось оставить все условности и наброситься на еду, как самый дикий зверь.

Опустошив чашку, они оба довольно откинулись на сено и уставились в крышу навеса.

– Кажется, я давно так вкусно не ел,– выдохнул объевшийся Мирон.

Вера залилась тёплым смехом и погладила свой живот.

– Я точно объелась! И это всё волшебный воздух и приятная компания…

Мирон повернул голову к женщине, взгляд упал на её открытую шею. И сквозь торчащие травинки он увидел, как пульсирует венка, как мерно вздымается её грудь, как ладони лежат на животе, а указательный пальчик хаотично выписывает что-то в воздухе.

«Какая нереальная женщина… Как будто сама из сказки»,– подумал он, ловя себя на том, что сейчас находится там, где ему хочется быть, и наслаждается каждым мгновением.

Под эти томные ощущения ему снова захотелось вздремнуть, даже веки потяжелели. Но неожиданно сено колыхнулось – Вера поднялась и замерла.

– Слышишь?

– Что?– приподнялся на локтях он.

– Тут где-то лошади,– оглянулась она и с горящими глазами выбралась из сена.– Пойдём прогуляемся? Я сто лет не видела лошадей.

Вера встала на ноги, отряхнулась от травы и стала быстро надевать кеды. Она так ловко наклонялась и выпрямлялась, невольно демонстрируя Мирону стройные ноги, аппетитные бёдра, полную грудь, что его сон улетучился. Желание прогуляться с Верой по территории увлекло его с той же силой, что и мысли о её необыкновенной привлекательности.

Глава 9

Мирон и Вера вышли из-под навеса и пошли на звук тихого ржания.

За территорией базы отдыха в окружении плотной лесополосы стояла небольшая конюшня с несколькими стойлами внутри. Мирон сразу заметил, что финансирование слабое, должного внимания ни лошадям, ни условиям их содержания не уделяется.

Служащий конюшни – парень с закатанными до колен штанинами драного трико с ведром в руках вывел из стойла темно-коричневую лошадь. Та хоть и была не ухожена – хвост весь в колтунах и грива потрёпана, в репейнике, но шагала с достоинством арабского скакуна. Выправку этих грациозных животных ничто не испортит. Видно, что её недокармливали, но не обижали и не использовали для тяжёлого труда.

Парень провёл лошадь через небольшое поле загона и привязал её в углу в тени деревьев, взял ведро и ушёл. Вера тут же подошла к изгороди, склонилась под одну из жёрдочек и заглянула лошади в морду.

– Какая красавица!

– Осторожнее, она может быть агрессивной,– тронул женщину за плечо Мирон, и сам неравнодушно рассматривая животное.

– Ну что ты?– ласково улыбнулась Вера.– Когда к ним с любовью, они чувствуют… Ты же чувствуешь, лапушка?

Лошадь спокойно развернулась к Вере и бесстрашно ткнулась носом в её хрупкую ладошку.

– Вот она, моя хоро-о-шая!– нараспев умилительно проговорила Вера и прислонилась лбом между глаз животного.

Мирон тоже положил ладонь на шею лошади и погладил. Та отозвалась тихим довольным фырканьем и потёрлась мордой о его плечо.

– Жарко тебе, красавица?

– Невероятно красивая лошадь, как из сказки, да?– восхитилась Вера, разглядывая ту.– И ласковая…

– Арабская лошадь. Одна из самых изящных пород,– Мирон с любовью похлопал животное по холке, вспоминая, что несколько месяцев не был у своего жеребца, содержащегося в частной конюшне.

А ведь Ахмат так привязан к нему, и столько удовольствия получают оба, когда проводят время вместе. Он вспомнил, какая у питомца шелковистая шерсть, как тот любит тыкаться мордой в его затылок, как просит задержаться, не давая пройти к выходу, когда уже пора прощаться. Как много он пропускает, будучи занят работой… А отдых – вот он, в таких простых вещах, и не нужно искать уединения в горах.

– Жеребята у этой породы очень трогательные… Как игрушки,– вдохновлённо вспомнил Мирон.– Их часто снимают в детском кино из-за характерных черт… Детям нравятся…

– Я ничего не знаю о лошадях, – смущённо повела плечом Вера, – но я от них в восторге. Это такое удивительное животное… Даже не могу представить, что их забивают на мясо…

Она передёрнулась и потёрла предплечья, покрывшиеся гусиной кожей. И лошадь тоже, будто возмущённо фыркнула.

«Какая впечатлительная и ранимая»,– подумал Мирон. Редко он сталкивался с такой непосредственной искренностью, чистотой и вдохновлённостью простыми проявлениями жизни. И сам давно не различал