Читать книгу - "Капитан её сердца - Вера Эн"

— Папа увлекся фотографией еще в школе, — аккуратно начала рассказ Tea и стиснула руки, услышав в своем голосе привычную нежность. О папе она могла говорить только каким тоном, но, зная Динову насмешливость, заранее ждала от него какой-нибудь язвы насчет своей сентиментальности. Впрочем, в этом случае она замолкнет, уйдет в свои мысли и предоставит Дину право самому разбираться с чересчур медленно тянущимся временем. Сентиментальность она ему простит, а вот любой выпад в сторону своего отца — никогда! Так что пусть только попробует! — Он несколько лет жил на Филиппинах, а там, мне кажется, ни одного уголка нет, чтобы не хотелось его запечатлеть и на долгую память оставить. А еще у него наставник был, который научил папу видеть во всем и обратную сторону. В уродстве — красоту, в бедности — богатство, в малости — величие. И папа стал показывать мир таким, каким он приходит к нему. В «National Geographic» есть рубрика «С другого ракурса» — ее папа и ведет. Там фотографии известных достопримечательностей, но снятые так, что порой невозможно угадать, что именно изображено. Например, Эйфелева башня снизу. Или лицо Статут Свободы изнутри. Или пирамида Хеопса в просвете обычной улицы в Гизе. Это… очень неожиданно и на самом деле талантливо. Мало кто может так… видеть…

Tea выдохнула и быстро взглянула на Дина исподлобья. Хоть снисходительная улыбка-то должна была появиться на его губах после подобных откровений! Дин никогда не упускал возможности распять более слабого, а к таковым он относил всех, кто не состоял в школьной баскетбольной команде. Девицы, что обычно вешались на него, пищали от восторга и прославляли Диново остроумие, и Tea ни на йоту не сомневалась, что сама себя подставила под раздачу.

Однако Дин молчал, глядя куда-то мимо Tea. Может, и не слушал ее вовсе, а просто нашел для навязчивой одноклассницы занятие, чтобы она не донимала его своими поучениями. Впрочем, подобные сложности Дину Уоллесу были бесконечно чужды. Он бы просто рявкнул на Tea так, чтобы она все слова забыла, и думать поленился о ее душевном состоянии после своего унижения. А раз безмолвствовал, может, и не стоило сочинять ничего лишнего? А стоило просто продолжать?

— Но больше всего папа любит фотографировать природу, — снова с опаской заговорила Tea. — Он считает, что никакой человеческий гений не в силах тягаться с гением божественным — тем, что создал Землю такой, какая она есть, и не поскупился на чудеса.

Тут уже Дин хмыкнул, и Tea замерла, чувствуя, что перестаралась. Философские размышления Дин на дух не переносил даже от учителей и в школе нередко нарывался на неприятности, активно высказывая свое презрение к подобным вещам.

Tea много знала про Дина. Гораздо больше, чем следовало бы для ее собственного спокойствия.

— Ладно, Мелоун, с отцом твоим мне все ясно, — бесцеремонно заявил он, и Tea тут же сжалась, готовясь защищаться. Ох как не хотелось рушить это негаданное перемирие, особенно в сложившихся обстоятельствах! Но Дину, чтобы объявить войну, много не надо. Даже если каких-то полчаса назад он спасал ей жизнь, рискуя своей. — Давай ближе к теме. Ты мне там какие-то приключения обещала, а сама в оды хвалебные ударилась. Мы так не договаривались!

Tea удивленно хлопнула глазами.

— Приключения?

Дин нетерпеливо поморщился.

— Индия, Австралия, Чили — мне же не послышалось? Или ты завралась, когда хвасталась, а чуть запахло жареным — и в кусты?

— Да ничего не в кусты! — растерянно возразила она. — Просто думала, ты и слушать меня не станешь. Так, посмеяться…

Дин фыркнул и, сложив на коленях руки в замок, чуть наклонился в ее сторону.

— Мне нравится твоя откровенность, Мелоун, — неожиданно проговорил он. — Не юлишь, не придумываешь неправдоподобные оправдания — шпаришь напрямик, не боясь последствий. Такое средь вашего хитрого племени редко встретишь. Но откровенность за откровенность, так и быть. Я на самом деле рассчитываю узнать о твоих путешествиях. Все лучше, чем считать секунды, пытаясь услышать звуки разбираемого завала. Только избавь меня от философии, иначе я наглядно объясню тебе, что все-таки первично: сознание или материя.