Читать книгу - "Ненавижу тебя - Анна Шварц"

Несмотря на холод, который пытается пробрать до костей, пока я возвращаюсь за сумочкой, где-то внутри прыгают смешинки, немного согревая меня.

Я знаю, как мужчины реагируют на слова "я в разводе и у меня есть дочь;. Встречаются адекватные, которые понимающе кивают, потому что знают, что одинокая женщина с маленьким ребенком — это немножко иное, чем беззаботная свободная девушка. Встречаются и те, кто тут же меняются в лице, и что-то бормочут невразумительное, быстренько сливаясь. Наверное, глупо называть их неадекватными, потому что не каждый готов к подобной ответственности….

Но лицо Элиаса оказалось круче всех. Он будто бы хотел спросить какого черта и как ты посмела?";. Хе-хе.

Юльчонок по-прежнему сидит за столиком, прижимая к носу пакет со льдом. Она поднимает на меня взгляд, и в глазах блестят слезы.

— Юль, ты плакала что ли?!

— А ты как думаешь? — гундосит она, — блин, мне еще ринопластики очередной не хватало!

Упс. Я пытаюсь удержаться, но бровь предательски приподнимается. Юля хрюкает.

— Ты реально считала, что этот тоненький аккуратный носик — мой? Да у меня клюв, как у коршуна был! И грудь единичка. Боже, зачем я тебе это рассказываю? Мне надо успокоиться и сказать мужу, чтобы опять откладывал бабки… он меня убьет.

Телефон вибрирует в сумочке, и я сажусь рядом с подругой. Достаю старый смартфон и смотрю на экран. Три сообщения в Ватсаппе от абонента Мама.

"Плачет!";

"Попытаюсь уложить сама, но может не получиться";.

"Насть, не справляюсь. До сих пор крутится и хнычет, кушать творожок не стала, еле ложку впихнула. "

Сердце тревожно сжимается, когда я представляю как моя маленькая Соня плачет, не понимая, почему же ее укладывает бабушка и где же до сих пор мама. Изо всех сил уговариваю себя, что это нормально — дать возможность себе развеяться хоть раз в год. Ребенок с родной бабушкой, которая трясется над ним, как над самым ценным сокровищем, но… ужасающее чувство вины перед дочерью уже накрывает меня, как цунами.

"Уже еду" — набираю я в ответ. Сообщение отправляется, но галочки не меняют цвет — видимо, мама совсем занята Соней, и не может его прочитать.

— Наааааааасть?

— Прости, Юль, — бормочу я, очнувшись, — дочка плачет. Мне срочно надо домой.

Она тихо вздыхает.

— Такси вызвать?

— Да я уже. Должно с минуты на минуту подъехать.

— Дети — зло, я всегда знала. Слушай, может, поплачет и уснет, а? Ты сколько уже не отдыхала? — предлагает мне Юлька.

Фу-ух. Так, Настя, дыши.

Качаю молча головой, хотя больше всего хочется съязвить или нагрубить в ответ на ее последнюю фразу. Молчу, потому что Юлька не знает, что такое дети и какое место они занимают в сердце матери.

— Скажи мужу, что просто кто-то неудачно открыл дверь тебе в лицо, — произношу я напоследок, а Юля начинает хихикать. Потом охает и морщится, схватившись за нос, — ладно, Юльчонок. Лене скажи, что я уехала, пусть только не обижается.

— Скажу-скажу. Ладно, мать-наседка, иди!

Да елки-палки! Какая я мать-наседка?!

Выдохнув, ухожу. Забираю пальто, одеваюсь и выбегаю на улицу. На парковке стоит желтое такси — сверяю номер с цифрами в смс-ке и радостно бегу к нему. Сорок минут по пробкам и я дома.

Я сажусь внутрь машины, называю адрес и расплачиваюсь с водителем. Такси отъезжает с парковки, а я прислоняюсь виском к стеклу и провожаю взглядом горящие праздником окна ресторана. Внутри скребет странное чувство, будто бы я покидаю не просто какой-то праздник, а праздник жизни. Счастлива ли я? Несмотря ни на что — да. У меня есть прекрасная дочь, и нормальная работа. У меня есть уютная маленькая квартира. Я не променяю это ни на что другое.

Однако, легкая грусть и тоска, все же, иногда отравляет это светлое счастье.

Такси подъезжает к подъезду ровно через сорок минут, как я и предполагала.

— Спасибо, хорошего вечера вам, — благодарю я седого дядьку-таксиста, который добродушно кивает мне на прощание, хватаюсь за ручку двери, поднимаю взгляд и замираю. Ледяные мурашки страха бегут по моим рукам и пробираются до самого сердца.

Возле подъезда стоит знакомая фигура. Я бы заплатила самому черту, лишь бы никогда больше не видеть его. Мне страшно, но дома ждет дочь, поэтому я должна выйти. Переступить через себя…

Открываю дверь, покидаю такси и решительно иду к подъезду.

Мужчина замечает меня. Тонкие губы растягиваются в ухмылке, и он выпускает вверх сигаретный дым из легких. Щелчком отбрасывает бычок в сторону и приглаживает неопрятные длинные волосы.

Черт, он когда-нибудь моется нормально? Совсем в свинью превратился.

Я приближаюсь к нему и останавливаюсь напротив.

— Что тебе нужно, Родион? — как можно более спокойно интересуюсь я.

— К дочери я пришел, Настя, — ухмыляется он, — давай, открывай дверь. Задолбался ждать.

Я чувствую явный запах алкоголя от его дыхания, и к горлу подкатывает тошнота.

Уро-од.