Читать книгу - "Волки Лозарга - Жюльетта Бенцони"

– Думаю, да. Письмо… и сверток. Впрочем, письмо не обязательно.

Закутавшись в голубой пеньюар, расстроенная Гортензия недоверчиво посмотрела вслед выходящему дворецкому.

– Вы правда думаете, что получится?

Фелисия одарила ее лучезарной улыбкой.

– Ну, конечно. Очень трудно ответить Тимуру отказом, когда он выполняет возложенное на него поручение. Никакая человеческая сила не способна ему помешать…

– Но от пуль он все-таки не застрахован?

– Даже пули ему не страшны. С тех пор как мы уехали из Венеции, Тимур носит под одеждой тончайшую кольчугу, шедевр флорентийского оружейных дел мастера шестнадцатого века. Он нашел ее на чердаке в палаццо Морозини. Так что никакая безрассудная выходка врагов не сможет лишить меня лучшего из стражей. Когда ведешь такую жизнь, как я, это немаловажно.

Тимур вернулся как раз в тот момент, когда дамы садились за стол. В руках у него действительно были письмо и небольшой сверток.

– Ничего не разбил? – поинтересовалась Фелисия.

– Ничего, хозяйка. Разве что дверь чуть посильнее толкнул. Придется теперь замок менять.

Пока Фелисия развязывала довольно увесистый сверток, в котором, как выяснилось, оказалось сто экю, Гортензия распечатала письмо. Принц в цветистых выражениях извинялся за то, что не смог найти времени побывать лично у графини Морозини, как предполагалось ранее, и извинялся за посланную скромную сумму:

«К моему величайшему сожалению, мне не удалось убедить господ из банка Гранье выделить часть средств из ежемесячной ренты, посылаемой господину маркизу де Лозаргу. Поскольку средства эти весьма значительны и добавить к ним что-либо не представилось возможным, мне пришлось из своих собственных денег переслать вам сто луидоров, достаточных, по моему мнению, для непродолжительного пребывания в Париже…»

Читая вслух, Гортензия чуть не задохнулась от возмущения. Яростно скомкав письмо, она скатала его в шарик и сердито забросила в дальний угол комнаты.

– Он не только смеет предлагать мне милостыню, но и, как несмышленую девчонку или скорее как нежелательную персону, отсылает назад к Лозаргу!

– Вы и есть нежелательная персона, даже не сомневайтесь, – подтвердила Фелисия. Подобрав письмо, она бережно его разгладила и убрала в секретер. – Я начинаю думать, а не было ли все это тщательно подстроено, чтобы обобрать вас?

– Вы так считаете?

– Да это просто очевидно. Вы и сами знали, что ваш добрый дядюшка с большим интересом относится к вашему имуществу, а теперь мне кажется, что не только он, но и Сан-Северо тоже получил свою часть пирога. Видимо, нетрудно было это сделать, когда стоишь во главе крупного банка.

– Хорошо же! Посмотрим. Завтра поеду в банк, по крайней мере увижусь с кем-нибудь из администраторов. С господином Жироде или, к примеру, с де Дюрвилем, или с Дидло, ведь они знали меня еще ребенком и наверняка примут…

– Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, там вас ожидают новые сюрпризы.

– Вы считаете, они больше не администраторы? И правда, ведь нашего доброго Луи Верне, доверенное лицо отца, его личного секретаря, выпроводили в отставку. О, если бы только мне удалось увидеться с ним… но я даже не знаю его адреса.

– Пойдемте обедать! Ничто так не успокаивает и не приносит такого внутреннего удовлетворения, как хороший обед, а ведь нам необходимо порассуждать спокойно!

Обед, состоящий из грибного супа, бараньей отбивной с пюре из испанского артишока и взбитых с сахаром яичных белков, был легким и вкусным, но у Гортензии не было аппетита. Она так надеялась, что с приездом в Париж все устроится, а теперь ей казалось, что ее заманили в ловушку, она чувствовала себя крохотной потерявшейся мошкой, угодившей в огромную паутину, откуда уж не выбраться. Если нельзя будет распоряжаться состоянием, тем самым состоянием, которое привлекало столько алчных глаз, то и никак нельзя будет привести в исполнение довольно простой, намеченный ею план: вывезти в Париж малыша Этьена, жить с ним здесь и воспитывать его вдали от светской жизни. Именно вдали от света, потому что она еще тешила себя надеждой, что когда-нибудь к ним сможет присоединиться и Жан.

В этих мечтах не последнее место занимал замок Берни с его густыми лесами и великолепным садом. И пока почтовая карета везла Гортензию в столицу, она представляла себе, как маленький мальчик бегает среди зарослей роз, играет с собачкой, катается на пони, а потом и на настоящей лошади и постепенно становится мужчиной. Мужчиной, которому впоследствии будет передано бремя управления банком… если только он не предпочтет какую-нибудь другую карьеру. И вот все эти дивные мечты рухнули от нескольких горьких слов: Берни продан, Берни теперь чужой…

Без денег Гортензия уже не сможет купить другой, пусть даже самый скромный дом… Как тут не впасть отчаяние…

– Где вы витаете, Гортензия? Наверное, очень-очень далеко, – сказала Фелисия, не проронившая ни слова в течение всего обеда. Она только с сочувствием наблюдала за грустным выражением на красивом лице подруги и, заметив, что грусть вот-вот сменится слезами, решила прервать затянувшееся молчание…

Гортензия подняла на нее полные слез глаза и чуть улыбнулась в ответ, но и это потребовало от нее немалого мужества.

– И правда. Простите меня, Фелисия. Я думала о сыне. Боюсь, мне уготована злая судьба… не скоро я его увижу… разве что придется подчиниться воле маркиза…

– Ну, этого-то, я надеюсь, вы не сделаете? Подчиниться ему? Склониться перед извергом, пойти на бесчестье? Нет, этого я вам никогда не позволю. Мы поступим иначе.

– Но как?

– Лишь только в борьбе, дорогая, возможно одержать победу.

– Да ведь нужно еще иметь оружие…

– Оружие можно выковать. Первым делом необходимо разузнать, что происходит или происходило у вас в банке. Так что завтра я постараюсь заполучить имена членов административного совета. Посмотрим, остался ли там кто-нибудь из вашего бывшего опекунского совета, который был распущен после вашего замужества. Затем вы попытаетесь увидеться с этим господином Верне.

– Говорю вам, я не знаю его адреса и очень удивлюсь, если мне его там дадут.

– Вам не дадут. Но моя горничная Ливия – изумительная актриса. Переоденем ее и пошлем за адресом. Пусть спросит хоть у привратника в банке. А потом вы потихоньку съездите к нему. Я полагаю, он должен быть в курсе многих вещей. Что его отстранили от должности – уже тому доказательство. Затем надо будет попробовать узнать, что именно удалось раскопать моему брату по поводу смерти ваших родителей. Судя по тому, как с вами обращаются, сдается мне, что он, возможно, был прав… их убили.

Гортензия вдруг густо покраснела.

– Извините меня, ради бога, я такая эгоистка, даже не спросила о нем, а ведь его бросили в тюрьму только за то, что он хотел меня предупредить… Просто непростительно с моей стороны.