Читать книгу - "Хрустальные мечты - Розалинда Лейкер"

Под сводами бальной залы, переполненной гостями, вдруг раздались гневные выкрики, напоминавшие скорее клекот пойманного в силки орла, чем женский голос. Их не заглушили ни поспешно закрываемые двери, ни мелодичные звуки струнного оркестра. Однако выкрики постепенно удалялись в глубь дворца, становясь все менее слышными, — через анфиладу блестящих, пышно украшенных залов стремительно уходила роскошно одетая императрица, охваченная неудержимой яростью. По стенам скользила ее тень, отбрасываемая светом свечей в настенных канделябрах.

— Чтобы этого никогда больше не было! Никогда! — кричала она, потрясая в воздухе стиснутыми кулаками.

Старые лакеи, видя ее приближение, заранее прятались по углам, молодые и менее умудренные жизнью слуги едва успевали укрыться за раскрытыми створками дверей или прижимались в испуге к стенам альковов, чтобы не попасть на глаза разгневанной властительнице дворца. В гневе она могла сорвать злость на ком угодно — ударить, оттаскать за волосы, даже сильно избить, как это случилось с одной из ее фрейлин.

Императрица Елизавета, могущественная царица России, подошла к своим личным апартаментам. Гвардейцы, стоявшие на часах при входе в ее покои, распахнули перед императрицей двери. Войдя к себе, она устремилась к столику, на котором стояли графин с вином и пара бокалов. Схватив графин, она дрожащими руками налила бокал вина и выпила его большими глотками, нервно расхаживая взад и вперед по своим роскошно обставленным покоям. Елизавета пила жадно, бокал за бокалом, пытаясь залить вином свою ярость, пока не выпила весь графин. Как обычно, она расплескала вино, и оно залило ее платье, но для нее это не имело значения, она никогда не надевала одно и то же платье два раза.

Фигура Елизаветы с ярко блестевшими в темных волосах бриллиантами отражалась во множестве зеркал, украшавших стены комнаты. Против обыкновения сегодня императрица не стала пудрить волосы, а перед балом покрасила их в черный цвет. Для своих сорока лет она выглядела прекрасно, немного располневшая, но по-прежнему привлекательная: красивое округлое лицо, пышная грудь, высокий чистый лоб, а под плавно изогнутыми бровями блестели удивительного фиалкового оттенка темно-синие глаза. Те, кто видел ее в первый раз, всегда очаровывались ее обманчивой внешностью; долетавшие до них дворцовые слухи, согласно которым императрица считалась злобной, недалекой, мелочной, тщеславной, скупой и порой жестокой, казались им просто нелепыми. Однако после краткого пребывания при дворе они с горечью убеждались в их справедливости.

Елизавета со стуком поставила на столик пустой бокал, ее руки еще слегка дрожали, однако мысли в голове уже прояснились. Нет, она не позволит, чтобы жена какого-то французского дипломата затмевала ее своей красотой! Сегодняшний бал переполнил чашу терпения императрицы! Белое платье француженки было вышито узорами в виде лиловых цветов и листьев, которые мерцали, переливались и подрагивали, словно живые цветы под порывами ветерка. В гардеробе Елизаветы, обожавшей одеваться с показной пышностью, ничего подобного не было и в помине. О, если бы графиня д’Онвиль была одной из ее придворных фрейлин, она узнала бы на собственной шкуре, как опасно соперничать с императрицей. Елизавета отхлестала бы зазнайку парадной шпагой так, что ее платье превратилось бы в жалкие лохмотья. Однажды разозлившись, императрица вцепилась в волосы одной из своих придворных дам, которая осмелилась надеть платье с изысканной отделкой из лент, оказавшееся более впечатляющим, чем платье самой императрицы.

Глубоко задумавшись, Елизавета сидела в кресле и машинально барабанила пальцами по подлокотнику. Итак, весна уже наступила, снега начали сходить. Ну что ж, недалеко то время, когда можно будет отправить графиню на родину, в Париж. Вполне понятно желание этой нахалки похвастаться своими туалетами, однако есть очень простой способ положить конец ее появлениям в свете в таких нарядах!

Елизавета мстительно улыбнулась. Никаких поспешных мер. Немного терпения, чтобы выбрать удобный момент для ответного удара. Графиня не должна ничего заподозрить. Граф д’Онвиль и французский посол, оба были очень сильно обеспокоены настроениями при дворе, поскольку императрица с недавних пор почти не скрывала своего недовольства политикой Франции. Посол, так сильно стремившийся заключить новый торговый договор с Россией, будет только счастлив удовлетворить любую ее просьбу. По той же самой причине граф д’Онвиль охотно встанет на сторону посла, невзирая на возражения своей жены.

Затем ход мыслей Елизаветы устремился совсем в ином направлении. Она позвонила в серебряный колокольчик. Из соседней комнаты прибежали ее камеристки. Они начали поспешно раздевать свою госпожу и расстилать ее постель. Переодевшись, Елизавета послала одну из камеристок к молодому гвардейскому офицеру, который привлек ее любвеобильный взор. Отослав прислугу, Елизавета скинула с себя шелковую сорочку и соблазнительно раскинулась на своей широкой постели. Ее обнаженное тело поблескивало в свете канделябров. Сквозь полуопущенные ресницы она смотрела на дверь и ждала, когда появится пылкий любовник.

На верхнем этаже одного парижского ателье сидела за работой молоденькая белошвейка. В ее пальцах быстро сновала иголка, на шелестящий шелк ложились один за другим аккуратные стежки. Рабочий стол был застлан блестящей атласной тканью, своим темно-золотистым цветом напоминавшей поле спелой пшеницы.

Маргарита Лоран шила в своей отдельной комнатке. Но в этом-то и заключалось одно из ее преимуществ как главной мастерицы. Даже когда ателье было запалено заказами на пошив модных жилетов и сюртуков, ей дозволялось занимать эту комнатку наверху.

Летом солнце садится поздно, и в этот вечерний час мастерская была залита ярким светом, проникавшим сквозь небольшое окошко. Несмотря на духоту, окошко было закрыто, как и все остальные окна в мастерской мадам Фромон, чтобы пыль и грязь с парижских улиц не могли проникнуть в мастерскую и испортить вышивку. На девушке был без единого пятнышка передник, н ни одна прядь ее чудесных каштановых волос не выбивалась из-под чепчика, такого же чистого, как и передник.

Все последние дни девушка работала, почти не поднимая головы от вышивания. За работой она любила напевать веселую старую песенку, которую вместе с Жаком слышала от уличного музыканта. Ее недавно скончавшаяся сестра Анна-Мари, которая была на двенадцать лет старше, однажды сказала ей, что приятный нежный голос Маргарита унаследовала от своей покойной матери. Маргарите было приятно услышать, что хоть чем-то она похожа на свою рано умершую мать, которую совсем не помнила.

Наконец она положила последний стежок, ножницами отрезала нитки, и работа была завершена. Не успела она сложить свою вышивку, как до ее слуха донеслись знакомые грузные шаги мадам Фромон, поднимавшейся по лестнице. Вскоре в комнату вошла сама мадам, низенькая, толстенькая, с вечно багровыми щеками. Стараясь отдышаться, она держалась за грудь и наконец смогла начать говорить.