От ненависти - Асти Брамс

Амран

За окнами шумел дождь, и дымка тумана заволокла придомовую территорию. Сунув руки в карманы брюк, я пристально наблюдал за парнями в экипировке, что с автоматами наперевес расхаживали вдоль ворот. Их фигуры размывало за стрелами дождя и мгновениями чудилось, будто я оказался в далеком прошлом. Там, где вместо пафосных стен особняка, от дождя меня защищала брезентовая палатка, а вместо делового костюма, к коже прилипла пропитанная потом и кровью солдатская униформ, да шинель. И такие же пацаны-часовые стерегли пост у глубоких траншей…

Прикрыл глаза, чтобы прогнать этот морок, нагоняющий тоску сжимающую грудь. В этот же момент позади едва раздался шорох, и я резко оглянулся.

Девчонка застыла в дверях кухни, округлив свои светлые глазенки, и тут же опустила их в пол. Девчонка внешне, потому что ей давно восемнадцать исполнилось. Стиснула корзинку в руках и прошла к раковине, куда принялась выкладывать фрукты.

Ее реакция всегда была одинаковой. Боялась меня как демона в человеческом обличии и порой это неимоверно выводило. Неимоверно выводило само ее присутствие в доме! До сих пор не мог с точностью ответить себе, что это: ненависть к дочери человека, из-за которого было много крови пролито или же коварное давление внутренних принципов на совесть, что дети не должны расплачиваться за грехи родителей? Ведь эта молодая душа, имея сильную родословную, практически с детства исполняла роль прислуги в доме.

Это снисхождение всегда перебивала резонная мысль — для нее все могло кончиться куда хуже. Пусть радуется, что осталась жива, что под крышей спит, что не голодает и не знает гнусного прошлого своего отца! Хотя, скорее всего, догадывается.

Внезапно нутро обожгло воспоминанием, и дикая ярость растеклась по венам, за неуместную жалость к этой дочери мерзавца.

— Вы будете кушать? — тонкий тихий голосок едва бы я расслышал за своими мыслями, но отчего-то именно его всегда улавливал острее всего.

Точно волну идеально настроенную на мой радар.

— Кофе сделай, — велел не оборачиваясь. Точнее сказать отдал приказ, жестким, ледяным тоном. Еще бы она не тряслась от одного моего вида…

Когда по кухне разлетелся запах вареных молотых зерен, я отступил от витражного окна и сдвинул массивный стул во главе натертого до блеска деревянного стола. Через минуту красивая тонкая кисть мелькнула перед глазами и рядом встала маленькая белоснежная чашка на блюдце. Напряженные, худые пальцы девчонки подрагивали, а движения были очень осторожны, поэтому легкий цветочный запах успел коснуться моего обоняния.

Духами она не пользовалась. Никто бы не позволил, да и денег у нее не было. И меня этот факт очень устраивал. Мне нравился тот запах, который исходил от девушки. Словно ветер на цветочном поле.

Обхватив чашку, я глотнул кофе, желая горечью застелить эти неуместные мысли. Кофе, который она готовила — лучше всех. Девчонка уже бесшумно отошла от стола, и я бросил косой взгляд ей вслед. Она принялась торопливо мыть фрукты, явно желая скорее уйти, да управляющая отругает, если не выполнить поручение.

Ведьма.

Чем больше смотрел на нее, тем больше злости просыпалось внутри. На себя. За внимание это бесовское. Хоть бы один изъян найти, но чем усерднее пытался найти, тем прочнее опутывала чарами естественная красота девчонки! Тонкая талия, аккуратная развитая грудь, осанка лебединая, изящная шея. Очень женственная девушка. Говорят мать ее русская была, поэтому во внешности преобладают славянские черты: светлые глаза, волосы русые, длинные, в косу заплетены, за тонким дешевым платком спрятаны. У нее их всего два, но, несмотря на это бережно относится, знает, как сохранить опрятный вид.

Резкий дребезг заставил девушку вздрогнуть и обернуться. Все, что осталось от чашки, из которой я только что пил кофе, теперь осколками усыпало пол.

— Что-то… не так? — спросила она испуганно.

Ощутил, как уставилась на меня, пока я напряженно буравил пустой стол. Побоялась, что опять не угодила начальнику охраны.

Все так девочка. Просто не повезло тебе рядом со мной ходить. Слишком много ненависти и слишком ты хорошая.

Наконец, я взглянул на нее и отметил, как вся подобралась.

— В следующий раз пусть Аза делает, — сказал спокойно, поднявшись из-за стола. — Убери.

С шумом задвинув стул, я уверенным шагом покинул кухню, успев поймать, как задрожали губы девчонки. Извращенное удовлетворение оказалось сильнее укола совести. Пусть всегда так смотрит на меня. Как на монстра, на чудовище беспощадное! Пусть смотрит и боится. Пусть видит через мою ненависть грехи отца, о которых не знает. Пусть лучше так.

В коридоре на глаза мне попалась Аза, и я бесцеремонно остановил ее за локоть.

— Девчонку не ругай, — велел хмуро пухлой управляющей, что растерянно уставилась на меня. — Я разбил.