Читать книгу - "Мотивация и личность - Абрахам Харольд Маслоу"

В этом утверждении таится парадокс, поскольку одновременно справедливо то, что 1) мы склонны не замечать то, что не подпадает под уже существующую систему категорий (т. е. странное и незнакомое) и 2) именно непривычное, опасное или угрожающее привлекает наибольшее внимание. Незнакомый раздражитель может быть либо опасным (шум в темноте), либо нет (новые шторы на окнах). Наибольшее внимание уделяется незнакомому и опасному; наименьшее — знакомому и безопасному; промежуточное внимание уделяется незнакомому и безопасному, которое превращается в знакомое и безопасное, т. е. подвергается категоризации[45].

Напрашивается любопытный вывод: новое и незнакомое либо вообще не привлекает нашего внимания, либо захватывает его полностью. Складывается впечатление, что значительная (менее здоровая) часть нашей популяции уделяет внимание исключительно угрожающим переживаниям, словно внимание — только реакция на опасность и предупреждает о необходимости принятия чрезвычайных мер. Эти люди отметают в сторону не угрожающие или не опасные переживания, а следовательно, не заслуживающие внимания или какой — либо иной реакции, когнитивной или эмоциональной. Жизнь представляется им чередой опасностей с редкими промежутками между ними.

Однако существуют люди, для которых все иначе. Они реагируют не только на угрожающие ситуации. Вероятно, благодаря большей уверенности в себе и спокойствию они могут позволить себе роскошь реагировать, обращать внимание и даже испытывать волнение по поводу переживаний, которые не представляют опасности, а приятно возбуждают. Известно, что подобная положительная реакция, слабая или сильная, от легкого возбуждения до захватывающего восторга, подобно реакции на опасность, сопряжена с мобилизацией вегетативной нервной системы, включая внутренние органы и организм в целом. Основное различие между этими переживаниями состоит в том, что одно из них интроспективно представляется приятным, а другое неприятным. Учитывая это наблюдение, можно утверждать, что человеческие особи не только пассивно адаптируются к миру, но также и наслаждаются им и даже активно вмешиваются в него. Фактор, изменчивость которого, по — видимому, ответственна за большинство подобных различий, очень приблизительно можно назвать психическим здоровьем. Для сравнительно тревожных людей наблюдение представляет собой исключительно механизм неотложного реагирования и весь мир делится на безопасную и опасную сферы.

Противоположностью внимания — категоризации является свободно плавающее внимание (free floating attention), описанное в соответствующей концепции Фрейда[46]. Отметим, что Фрейд рекомендует скорее пассивное, чем активное наблюдение, исходя из того, что активное внимание обычно сопряжено с переносом собственных ожиданий на реальный мир. Такие ожидания могут заглушить голос реальности, если он будет достаточно слаб. Фрейд рекомендует людям оставаться пассивными и смиренными, проявлять интерес только к тому, что реальность хочет им сообщить, быть озабоченными лишь восприятием внутренней структуры материала. Таким образом, нам следует относиться к материалу, словно он уникален и не похож ни на что в мире, а все наши усилия должны быть направлены на постижение его собственной природы, а не на попытки подогнать его под наши теории, схемы, концепции. Это наиболее точная рекомендация по центрированию на проблеме, а не на своем Я. Если мы хотим постичь внутреннюю природу испытываемого переживания, нам следует по возможности отставить в сторону Я, его переживания, существующие концепции, надежды и страхи.

«Как только внимание произвольно концентрируется до определенного уровня, человек начинает отбирать материал; один пункт фиксируется в уме с особенной четкостью, а другие отбрасываются, причем в процессе отбора важную роль играют ожидания, касающиеся собственных склонностей. Этого — то и не следует делать; если в процессе отбора мы следуем своим ожиданиям, возникает опасность никогда не найти того, что было бы неизвестно, а если мы учитываем свои склонности, все, что должно быть воспринято, почти наверняка будет фальсифицировано. Не следует забывать, что смысл того, что человек слышит, в любых ситуациях и по большей части узнаваем лишь некоторое время спустя».

Полезно сопоставить подходы ученого и художника к переживаниям. Если задуматься над тем, что представляет собой истинный ученый и истинный художник, возможно, имеет смысл противопоставить их подходы к любым переживаниям, отметив при этом, что ученый склонен классифицировать переживания, сравнивать их между собой, упорядочивать в единую философию мира, уделять внимание различиям в этих переживаниях. Ученым свойственно давать наименования, навешивать ярлыки, расставлять все по полочкам, т. е. классифицировать. Художники же проявляют интерес к уникальному характеру переживаний. Каждое переживание воспринимается как самостоятельное, индивидуальное. Каждое яблоко уникально, отлично от других; любая модель, будь то дерево или голова натурщика, непохожа на другую. Критик сказал об одном художнике так: «Он видит то, на что другие только смотрят». Художники не проявляют интереса к классификации переживаний, помещению их в уже имеющийся мысленный каталог. Их задача — свежий взгляд на переживание, а затем, при наличии таланта, умение запечатлеть это переживание, чтобы другие, менее восприимчивые люди также смогли увидеть его свежим взглядом. Очень точно сказал об этом Симмел: «Ученый видит нечто, потому что знает нечто, в то же время художник знает нечто, потому что видит».

Эти стереотипы, как и любые другие, опасны. В данной главе обосновывается мнение о том, что ученые только выиграют, больше полагаясь на интуицию и, подобно художникам, ценя непосредственные переживания. Сходным образом, исследовательский подход и понимание реальности, свойственные науке, будут способствовать углублению реакции художника на мир и, помимо этого, помогут ему повзрослеть. Итак, девиз у художника и у ученого один: «Видеть реальность целиком».