Читать книгу - "Откровение или бред? Магомет, Орлеанская дева, Навуходоносор - Павел Ковалевский"

Пункт 1. Это товарищество имеет целью торговлю напитками.

Пункт 2. Мой многоуважаемый и многомилостивый товарищ соблаговолит как участник в капитале излить свое благословение на наше предприятие, в какой мере он лучше рассудит с его отеческой точки зрения, и в исполнение неизменных велений его вечной премудрости.

Пункт 3. Я, нижеподписавшийся, Isaak Vuagnaux, обещаю со своей стороны в вышеупомянутое товарищество приглашать вносить капиталы, которые будут необходимы, делать все сделки по платежам в подвале, производить куплю и продажу, ведение книг, счетов и, одним словом, посвящать мое время, мою работу и мои физические и нравственные силы на преуспевание и успех этого дела по совести и чести.

Пункт 4. В книги будут занесены операции по делу: суммы, внесенные в дебет и кредит счета, будут получаться соразмерно доле интереса, считая по 31 декабря каждого года, когда счета будут приостанавливаться.

Пункт 5. Вознаграждение будет распределено пополам, между моим Высоким и Всемогущим Товарищем и мною, и т. д».

Весь этот контракт заканчивается передачею на бедных суммы в 7327 франков и 35 сантимов.

Спрашивается: это был душевно здоровый или душевнобольной человек? А таких людей мы нашли бы и в нашем обществе немало. Все это люди милые, хорошие, добрые, но только немножко «странные, чудаки, самодуры» – этими и тому подобными кличками члены общества желают выделить этих людей из среды себе подобных.

В последнее время изобретено новое слово – «психопат». Название «психопат» и «психопатка» даются всем тем лицам, которых прежде называли чудаками, странными, самодурами и т. п. Но слово «психопат» само по себе столь же мало значит, как и слово «чудак». Введение этого слова в употребление в обществе показывает только одно: некоторое право за врачами-специалистами на получение в свое ведение и наблюдение людей, именуемых психопатами. Такой успех представляет большой шаг вперед в развитии общества и его взглядов. Он показывает на проникновение в общество научных сведений, доверие к науке, доверие к тем лицам, кои создают это учение. Такой шаг стоит большого труда. Если действительно это так, то долг специалистов не останавливаться на этом и стараться заинтересовать общество в том же направлении, ибо правильное понимание душевных отклонений имеет весьма серьезное значение и в деле политики, и в деле религии, и особенно в деле правильного понимания и отношения к проявлениям общественной жизни. Чего стоит правильный взгляд на положение и признание наших несчастных душевнобольных?

Чем недостаточнее и неправильнее будет понимание нашим обществом сущности душевных заболеваний, тем меньше расчета на правильное, разумное и человечное их призрение. Чем яснее и определеннее будут эти знания у общества, тем снисходительнее и участливее оно будет относиться ко многим оправдательным приговорам суда, поставленным на основании научно-медицинских экспертиз в судебных разбирательствах. Да существует много и других жизненных сторон, где разумный взгляд и правильное понимание душевного здоровья и душевной болезни будут весьма полезны и для общества, и для тех несчастных его членов, о которых идет речь.

Но если мы даже оставим в стороне вопрос о пользе от этих знаний, о тех практических последствиях, кои получаются от правильного понимания душевных уклонений, то существует еще одна сторона дела, присущая мыслящему существу, – любознательность и стремление к пониманию тех сторон жизни, которые зачастую остаются для нас темными, неясными, загадочными и в обычной жизни, и в политике, и в религии, и во многих других областях душевной жизни человека.

При рассмотрении вопросов душевной патологии в применении к общественной практике лучше всего останавливаться на исторических личностях и на исторических событиях. Они всем образованным людям более или менее известны, почти во всех возбуждают интерес своею неясностью и темнотою, побуждают ум к проникновению в сокровенное и, главное, остаются для всех безобидными.

В самом деле, сколько таких темных и непонятных вопросов вокруг нас, где психология лица и толпы, несомненно, в событиях играет столь же серьезную роль, как и климат, географическое положение, физические условия существования и проч. Этот личный элемент и его значение в истории, на мой взгляд, в настоящее время привлекает к делу меньше внимания, чем это следовало бы, так как в очень многих событиях прошлого объяснение темного и непонятного мы нередко найдем в правильном освещении душевного состояния героя и окружающей его толпы.

Нисколько не посягая на какое бы то ни было участие в изменении данного направления в исторических изысканиях, позволительно будет заметить, что к тому натурализму, который еще недавно особенно царил в историческом методе, нужно было бы добавить несколько больше психологического элемента, который в иных случаях, я убежден, окажется очень не лишним. Для примера мы возьмем момент появления и развитие ислама и главного его творца – Магомета. Насколько прежние историки в этом лице видели много сверхъестественного, чудесного, необыкновенного, настолько новые стремились свести все на самые простые и естественные условия жизни, усматривая в жизни Магомета не только жизнь человека заурядного и простого, но даже во многих случаях притворщика и обманщика.

Вполне соглашаясь с тем, что в данном лице не было ничего сверхъестественного, нельзя, однако, отказать Магомету в том, что это был человек необыкновенный, стоящий далеко выше толпы и властно повелевающий ею, хотя это был и больной человек.

Такие случаи возможны, и та же история дает нам подтверждение наших слов. Никто не станет отрицать гениальных способностей Цезаря, Наполеона I, Достоевского, Петрарки и многих других хорошо знакомых нам исторических лиц, тем не менее природа не помешала им быть эпилептиками. Таким образом, одна и та же мать дала им одною рукою – их гений, а другою – эпилепсию. Быть может, в жизни и деятельности этих людей очень многое объясняется именно этим сочетанием. Да это так было и на деле. А что это может быть так, видно будет на примере одного исторического лица – Магомета, который, несомненно, был и гений, и эпилептик.