Читать книгу - "Символическая жизнь - Карл Густав Юнг"

в твоей жизни, что мы имеем брата в нас самих, который в действительности наименьший из братии, гораздо более худший, чем бедный нищий, которого ты накормишь. То есть в нас самих мы имеем тень, мы имеем очень плохого собрата в нас самих, очень плохого человека, и его должно принять. Что сделал Христос – давайте будем здесь вполне банальными – что сделал Христос, когда мы считали его всецело человеческим существом? Христос не послушался своей матери; Христос не следовал своей традиции; Христос исказил самого себя и доигрался до печального конца: он прошел через свою версию к печальному концу. Как родился Христос? В величайшей нищете. Кто был его отец? Его отец был незаконнорожденным ребенком. Это самая жалкая ситуация: у бедной девушки маленький сын. Это и есть наш символ, это и есть мы сами. Мы все в этом. И если кто-то живет согласно своей собственной гипотезе вплоть до печального конца (возможно, расплачивается смертью), то он знает, что Христос – его брат.

Это – современная психология, и она есть само будущее. Это настоящее будущее, это то будущее, о котором я знаю, но, разумеется, историческое будущее может быть совершенно другим. Мы не знаем, будет ли это католическая церковь, что получит прибыль с того урожая, который сегодня собирается начать собирать. Мы этого не знаем. Мы не знаем, собирается ли Гитлер основать новый ислам. (Он уже на пути к этому. Он подобен Мохаммеду. Настроение в Германии – исламическое. Они все опьянены необузданным богом.) Это может быть историческим будущим. Но меня совсем не волнует историческое будущее. Совершенно. Оно меня просто не интересует. Меня волнует только осуществление той воли, которая наличествует в каждом индивиде. Моя история – это всего лишь история тех индивидов, которые собираются осуществить свои гипотезы. В этом и состоит вся проблема, проблема индейцев пуэбло: все, что я делаю сегодня, необходимо для того, чтобы мой Отец мог подняться над горизонтом. На том стою и я. Думаю, что я наговорил вполне достаточно.

Обсуждение

Каноник Х. Ингланд:

В англиканской церкви после Святого Причастия есть ритуал: «И вот мы предстаем перед Тобой, о Боже. Мы приносим себя, свои души и тела в качестве оправданной, святой и живой жертвы». Это та жертва и тот ритуал, которые должны удовлетворять требуемым Вами условиям, не так ли?

Профессор Юнг:

Абсолютно. Англиканская церковь имеет в этом ценное качество. Англиканская церковь, конечно, еще не весь протестантский мир, и она не вполне протестантна в Англии.

Епископ Саусворкский:

Вопрос заключается в том, где же находится вполне протестантский мир.

Профессор Юнг:

Англиканская церковь – реальная церковь. А протестантизм сам по себе – это совсем не церковь.

Епископ Саусворкский:

Но существуют и другие части протестантского мира, имеющие церкви. Есть, например, лютеране в Швеции. Вот вам пример реформистской церкви. Их условия во многом напоминают наши. Вы когда-нибудь сталкивались с ритуалами в православии? Не обладает ли ритуал у русских тем же самым эффектом?

Профессор Юнг:

Боюсь, что по причине исторических событий все прервалось и перепуталось. Я видел несколько православных людей и боюсь, что они были уже не очень православны.

Епископ Саусворкский:

Я встречал большое число русских эмигрантов в Париже. Там существует колония русских. Они вполне сознательно пытались сохранить вживе старую русскую религиозную жизнь лишь с малыми возможными изменениями.

Профессор Юнг:

Я никогда не видел активных членов православной церкви, но вполне убежден, что если они живут символической жизнью в этой церкви, то у них все в порядке.

Епископ Саусворкский:

Мы, англикане, гораздо ближе к ортодоксальной церкви, нежели к католикам, и православные кажутся нам даже слишком символичными – не вполне готовыми к выполнению своего прямого предназначения, к встрече с фактами, с которыми им прежде всего необходимо иметь дело. У них скорее психология изгнанников – из их собственного мира – и меня скорее пугает такая психология у некоторых наших собственных прихожан, которые, кажется, хотят найти убежище от ответственности в символизме.

Профессор Юнг:

Вы можете обманывать даже самой лучшей правдой; можно обманывать чем угодно, так что есть люди, которые строят незаконное убежище в символизме. Например, монастыри полны людьми, бегущими от жизни и обязательств перед ней и живущими символической жизнью – символической жизнью своего прошлого. Подобные обманы всегда наказуемы, но это весьма специфический факт, когда они как-то могут выстоять, не сделавшись слишком невротичными. В символической жизни есть особая ценность. Первобытные австралийцы жертвуют ей две трети своего времени, – своего сознательного жизненного времени.

Епископ Саусворкский:

Нечто очень похожее делал король Альфред Великий.

Профессор Юнг:

Да, в этом заложен секрет первобытных цивилизаций.

Епископ Саусворкский:

Он был очень практичным цивилизованным человеком.

Профессор Юнг:

Да, потому что сам факт того, что вы живете символической жизнью обладает необычным цивилизующим воздействием. Такие люди гораздо более цивилизованы и креативны в отношении символической жизни. Только рациональные люди обладают гораздо меньшим влиянием; это всегда один только разговор, а с этим вы далеко не уйдете.

Каноник Х. Ингланд:

Но символы могут являться и разуму; просвещенному разуму. Профессор Юнг:

Да, могут! Очень часто символы оказываются причиной необычной интенсивности умственной жизни и, разумеется, интеллектуальной жизни. Если вы просмотрите патристическую литературу, то обнаружите там горы настроения и эмоций, все изложенные символическим языком.

Преподобный Глэн Морган:

Но что теперь должны делать протестанты, в особенности мы, левого толка – свободные церкви – нонконформисты? У нас совсем нет символов, мы их отвергли, заперли на замок, заездили и затарили на складе. Наши часовни мертвы, наши кафедры – трибуны и сцены. Профессор Юнг:

Извините меня! У вас еще много символизма. Вы говорите о Боге или же об Иисусе? Что может быть более символичным? Бог – это символ из символов!

Преподобный Глэн Морган:

Даже этот символ становится противоречием. И есть толпы людей в наших церквях, верящих в Иисуса Христа, но не верящих в Бога. Профессор Юнг:

Да, и у католиков существует множество людей, верящих в церковь, но не верящих в Бога – ни во что еще!

Епископ Саусворкский:

Насколько далеко это может простираться и что с этим делать? Римская католическая Церковь не только обладает полной символической системой, но она объединена с абсолютно несомненным богословием – догмой о непогрешимости. Это должно иметь непосредственное отношение к ценности символов.

Профессор Юнг:

И очень важное. Церковь абсолютно права, полностью права, настаивая на этой абсолютной валидности, в противном случае она открывает дверь сомнению.

Д-р Энн Харлинг:

Конфликту или