Читать книгу - "Мозгоускорители. Как научиться эффективно мыслить, используя приемы из разных наук - Ричард Нейсбит"

Экономисты, являющиеся сторонниками «рационального выбора», иногда демонстрируют такой же недостаток требуемых условий и замкнутость причинно-следственных связей, как теоретики психоанализа, теории эволюции и теории обучения. Любой выбор рационален, потому что человек не сделал бы его, если бы не думал, что это в его интересах. Мы знаем, что человек думал, что это в его интересах, потому что он это выбрал. Такая почти религиозная вера в то, что любой выбор человека всегда рационален, приводит экономистов к одновременно недоказуемым и тавтологическим высказываниям. Лауреат Нобелевской премии экономист Гэри Беккер утверждал, что, если человек избрал судьбу наркомана, этот выбор следует считать рациональным, если главная цель в его жизни — удовлетворение потребности в сиюминутном удовольствии. Бездумном, безусловном и повторяющемся. Если теоретик рационального выбора может «объяснить» употребление наркотиков рациональным поведением человека, то эта теория потерпит поражение на примере этого же самого человека. Если о любом выборе заранее известно, что он рационален, то о рациональности конкретного выбора вообще ничего нельзя узнать.

Конечно, моя критика относится не только к ученым. Грешен, но и вы не без греха. У множества теорий, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, отсутствуют границы. Их авторы ленивы, они ищут доказательств лишь для того, чтобы подтвердить истинность своих гипотез (если ищут вообще), и поспешно ретируются при появлении любых противоречащих им данных.

Джудит, талантливый молодой химик, которой мы прочили большое будущее в научной карьере благодаря ее интеллекту и энергии, ушла из науки и стала социальным работником. Должно быть, она испугалась грядущего успеха. Как легко придумать такую теорию и как легко применить ее на практике! И что теперь может убедить нас, что никакого страха перед успехом не было и в помине?

Билл, наш скромный тихий сосед, вышел из себя и в бешенстве накричал на своего ребенка в гипермаркете. У него, должно быть, злобный характер и жестокие наклонности, а мы не замечали этого раньше. Эвристика репрезентативности, фундаментальная ошибка атрибуции и вера в «закон» малых чисел так или иначе поощряют друг друга и содействуют друг другу в конструировании таких теорий.

Как правило, когда появляются данные, которые могут опровергнуть гипотезу, их чрезвычайно легко объяснить. Скажем, у меня есть теория, согласно которой стартапы, поддерживаемые большим количеством мелких инвесторов, имеют все шансы на успех — даже если нам больше ничего не известно об этой компании. Например, у недавно основанной компании Bamboozl.com множество инвесторов, поэтому ее ждет большой успех. Bamboozl в итоге обанкротилась, но я готов тут же выдать ряд причин, почему так получилось. Руководство компании оказалось не таким талантливым, как я думал. Или конкуренция оказалась серьезнее, чем можно было предположить.

Я полагаю, что снижение количества «денежных вливаний», осуществляемых Федеральной резервной системой США, приведет к панике на фондовых рынках и это вызовет падение курса акций. ФРС объявляет о приостановке денежного стимулирования, но акции растут. Это потому, что... В общем, придумайте сами.

Дженнифер такая рассеянная и неорганизованная в быту, что никогда не сможет стать хорошим газетным редактором, ведь на этой работе нужно выполнять задания в четко установленный срок, ориентироваться в огромном количестве информации в Интернете, ставить задачи сотрудникам и т.д. И, о чудо, оказывается, она отличный редактор! Похоже, что наставления ее предшественника в самом деле спасли ее от ужасных последствий, которые мог причинить ее суматошный характер.

Я не говорю, что мы вообще не должны выдвигать подобные гипотезы, но мы должны быть предельно осторожны с ними и осознавать, как просто их придумать, как просто объяснить противоречащие им факты и бездумно поверить в свои выдумки.

Проблема в том, что мы не понимаем, какими сильными теоретиками можем быть.

Дискуссия о проверке истинности теорий приводит нас к вопросу о том, какие же теории могут быть опровергнуты и какие доказательства могут нам в этом помочь.

Опровержимость

Если факты не соответствуют теории, измените факты.

Альберт Эйнштейн

Ни один эксперимент не заслуживает доверия, пока его не подтвердила теория.

Артур Эддингтон, астрофизик

«Это эмпирический вопрос» — таким утверждением разговоры должны заканчиваться намного чаще, чем это случается в действительности.

Дедуктивное мышление следует правилам логики и делает выводы, несостоятельность которых не может быть доказана, если условия верны. Но больше знаний нам прибавляет не логика, а сбор данных. Философы называют выводы, полученные с помощью эмпирических средств, «отменяемым рассуждением» или рассуждением методом исключения, что по сути своей означает, что такие выводы можно легко «отменить», то есть опровергнуть. Если вы ищете данные, которые по-настоящему подтвердят вашу гипотезу, и находите их, тогда ваше убеждение имеет разумные основания. Если же имеющиеся данные не подтверждают вашу гипотезу, вам нужно либо найти другой способ ее подтвердить, либо относиться к ней с соответствующей долей сомнения. Или, как говорил Эйнштейн, докажите, что «факты» ошибаются.

Если некто делает теоретическое утверждение, но не может сказать, какие данные могли бы свидетельствовать против него, к такому утверждению нужно отнестись с особенной осторожностью. В половине случаев человек просто сообщает вам, какую он обнаружил идеологию или религию, и похож больше на пророчествующего обывателя, чем на ученого-эмпирика.

Принцип опровержимости в наши дни узаконен в США в нескольких штатах в качестве критерия преподавания научной дисциплины. Если это что-то неопровержимо, значит, это не наука и преподавать это нельзя. В основном сие направлено на то, чтобы исключить преподавание креационистской «науки». Утверждение типичного креациониста может быть таким: «Человеческий глаз — необычайно сложный орган, который не мог появиться в ходе такого громоздкого и трудоемкого процесса, как эволюция». Такие утверждения нельзя опровергнуть, и правильное возражение звучит так: «Кто это сказал?»

Несмотря на все это, непременное требование потенциальной опровержимости волнует и меня, потому что я не уверен, что сама теория эволюции опровержима. Дарвин полагал, что она опровержима. Он писал: «Если бы можно было доказать существование любого сложного органа, который бы не мог появиться в результате небольших, многочисленных, последовательных модификаций, моя теория рассыпалась бы как карточный домик. Но я не вижу таких доказательств».

И никто их не видит. Или не может увидеть. Если креационист скажет, что такой-то орган никак не мог развиться в ходе эволюции, эволюционист ответит: «Нет, мог». Не очень-то убедительно. И в настоящее время нет никакой возможности проверить эти утверждения эмпирическим путем.

Тем не менее теория эволюции выигрывает у всех других теорий происхождения жизни на Земле — то есть у двух, а именно божественной теории и теории зарождения жизни, управляемого инопланетянами. Теория эволюции побеждает не потому, что ее можно (и все еще нужно) опровергнуть, а потому что: а) она весьма правдоподобна; б) она дает удовлетворительное объяснение тысячам разнообразных и в противном случае ничем очевидно не связанных друг с другом фактов; в) на основе этой теории возникают проверяемые гипотезы и г) как сказал великий генетик Феодосий Добржанский, «вся биология как наука имеет смысл только в свете теории эволюции».