Читать книгу - "Дао Блаженств - Александр Матяш"

М: А если душа рождается в локе богов, перейти на более высокий уровень возможности нет.

А: Говорят, что теоретически есть, но совершенствоваться в атмосфере всеобщего блаженства и наслаждения очень трудно…

Д: Врата широки – протиснуться некуда. Мне тоже кажется, что «узкий путь» – это о скрутке, пройдя через которую мы потом рождаемся в совсем другую жизнь. Многие обходят это узкое место, не решаются пройти через него, потому что это больно. А «широки врата» – это когда усилий никаких не требуется.

М: Если бы для человечества создали наилучшие условия, без катаклизмов, оно бы вымерло.

А: Первая ваша ошибка заключается в том, что вы начали свое рассуждение с «тесных врат». Вспомните: мы всегда выходим на понимание смысла, идя от противного. Для чего нужны «широкие врата»?

М: Чтобы без труда пройти.

Д: Чтобы прошло много народу.

А: Да. Чтобы прошла толпа. А что такое – толпа?

Д: Олицетворение инстинктивного начала в человеке – животного, стадного.

А: Это – ценности коллективного бессознательного, когда все идут по одному проторенному пути. Сейчас нам это трудно даже представить, потому что мы живем в других условиях: не приходится идти против течения. А когда-то люди жили гораздо более сплоченными группами, и внутри этих групп – поселений, деревень – атмосфера была значительно более душная. (Чем хорош современный мегаполис? Он позволяет жить в полном одиночестве). Такая социальная духота – это требование социума к нам разделить его ценности. Тоталитарные режимы прошлого века (сталинский, гитлеровский) можно во многом воспринимать) как торжество бессознательных ценностей – настойчивое требование толпы вобрать все индивидуальности обратно в бессознательность и растворить их в себе. Если ты чуть выделился, на тебя стучат. Если ты немного не такой, то тебя сажают. «Широки врата и пространен путь, ведущий в погибель, и многие идут ими» – это путь толпы, это путь, на котором мы не можем проявить себя как индивидуальности, на котором мы – как все. И в нас очень велико это желание быть «как все». В романе Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» есть эпизод, где Панург поссорился с купцом и решил ему отомстить. Для этого он купил у купца барана – вожака всего стада, принадлежавшего купцу, заплатив за него огромную цену. Затем он взял этого барана и бросил его за борт. И вслед за вожаком за борт бросилось не только все стадо, но и пастухи, и сам купец, стараясь удержать хоть одного барана. Да и сам Панург едва не полетел за борт. Такова сила стадного инстинкта.

В: Он же сознательно воспользовался этим инстинктом, выкупив барана.

Д: Одно дело – воспользоваться им, другое дело – ему противостоять.

А: Как быть со стадным инстинктом внутри себя самого?

В: Инстинкт – это нечто бессознательное. А если мы его видим…

Д: На его месте должно появиться что-то другое, а если этого нет…

А: Мы его видим? Ну и что? Мы увидели противника – мы стали сильнее. Но то, что мы его увидели, еще не означает, что он побежден.

М: Вот что странно: почему у нас этот инстинкт срабатывает только в одну сторону? А вот если кто-нибудь попадает в монастырь, где надо молиться с утра до вечера, то стадный инстинкт молчит…

Д: Потому что там нет стадного инстинкта. Там это не работает.

М: Там нет коллективного бессознательного?

А: Там движение энергии направляют в другую сторону. Развивать личность в стаде невозможно. Ее можно развить только отдельно, индивидуально. «Тот, кто идет по Пути, всегда одинок и в опасности».

В качестве иллюстрации того, как работает коллективное бессознательное, приведу вам следующий пример. Был проведен эксперимент, в котором участвовали десять человек. Каждый из них подходил и отпивал из своего стакана, вслух сообщая, что в стакане вино. Из этих десяти человек девятеро были специально проинструктированными участниками. И только десятый не знал, что происходит. В его стакане была вода. Но все утверждали, что в стаканах вино. И он, отпив из своего стакана, сказал: да, белое сухое. Вот она, работа коллективного бессознательного. Это то, что успевает срабатывать в нас быстрее всякого сознательного фильтра.

А «тесные врата» – это усилия. Они тесные не потому что они на одного рассчитаны, или вернее, не только потому. Они тесны еще и из-за того, что в них надо протискиваться – требуется усилие, чтобы в этот узкий путь войти. Кельтская легенда гласит, что есть три пути: один ведет в ад, и он очень широкий, мощенный прекрасной плиткой, удобный. Второй путь – узкая, еле заметная тропка, идущая через густые заросли с колючками. Это путь святых. Есть еще третий путь – среди зеленых деревьев и трав в Эльфландию – страну эльфов. Но у Христа третьего пути нет. «Широкие врата» – это жизнь без усилия, в потоке коллективного бессознательного, с ощущением того, что мы такие же, как все. Любопытна твоя ассоциация со сперматозоидом, Рита, – прежде всего потому, что невоплощенных душ гораздо больше, чем воплощенных. Чтобы воплотиться в сансаре, тоже требуются определенные усилия. Но все же я думаю, что Христос имел в виду не это. Здесь образным языком говорится о проблеме противостояния индивидуальности и толпы. Мы сейчас намного меньше и не так болезненно сталкиваемся с этой проблемой. Главное столкновение с ней происходит в школе.

Я как-то прочитал в газете о результатах социологического опроса, которые меня поразили: оказывается, что высокий процент людей ненавидят олигархов лютой ненавистью, всячески желая им зла, но ровно такой же процент – 80 или 90 – очень хотели бы оказаться на их месте. Это противоречие точнее всего описывает широту врат, ведущих «в погибель», и представляется мне наиболее ярким и убедительным. Этот мир так устроен, что его ценностей на всех не хватает, и за ними идет охота, погоня – хочется поучаствовать во вкушении этих ценностей. И именно оттого, что немногие могут ими владеть, они представляются наиболее желанными.

Быть, как все или не быть, как все. Дилемма, для «широких врат» и «пространного пути» куда как более актуальная, чем для «врат тесных». В самом деле, ведь воздействие толпы амбивалентно на каждого ее отдельного участника. С одной стороны, она обезличивает его, предлагая взамен разнообразные соблазны, – от наслаждения пароксизмом экстаза футбольных фанатов до самоидентификации себя с «новой исторической общностью», – те, кто постарше, возможно, помнят еще, о чем я говорю. С другой стороны, те, кто разделяет ценности толпы, – материальные, в первую очередь, – очень не хотят быть похожими на всех остальных.

А что такое «все остальные»? Это те, кто не хотят «быть, как все». Но именно тем, что они не хотят быть, как все, они и становятся «как все». В чем причина такого парадокса? Если вдуматься, то никакого парадокса нет. Ведь гордыня и самомнение, как всем известно, возглавляют список ценностей, предлагаемых нам коллективным бессознательным посредством эго. А гордыня и самомнение – это и есть те рычаги, которые заставляют нас выделяться и отличаться от других.

Хитрость в том, что это «отличие» как раз и устанавливается по параметру тех ценностей, которые превозносятся и разделяются толпой, то есть коллективным бессознательным. Именно поэтому у тех, кто «урвал» и «преуспел» (неважно, кстати, каким образом), такие надменные и самодовольные лица. Искренне считая себя «элитой» (недаром сейчас это слово так востребовано, особенно в рекламе дорогих и недоступных «обычному» человеку «игрушек»), такие люди, как правило, не хотят замечать, что как личности они не вызывают интереса, и все, что отличает их от тех, кого они зачастую глубоко и искренне презирают, – это лишь социальные возможности, вырванные ими у общества, – финансовые, материальные, властные ресурсы и так далее.