Читать книгу - "Останови их! Как справиться с обидчиками и преследователями - Эндрю Мэтьюз"

Взрослому человеку очень легко решить, что ребенок (или подросток) обязан сообщать о фактах издевательств. Но дети не обладают мудростью или уверенностью в правильности своих поступков, свойственной взрослым.

Мэтью вспоминает, как подвергался издевательствам в детстве: « Почти всего, что со мной тогда происходило, можно было бы избежать, если б я вовремя пожаловался взрослым. Но я ничего не понимал в жизни. Я просто не мог отличить «нормальные повседневные» события от ситуаций, когда «что-то явно не так». До того, как все это началось, я очень долго знал своего мучителя. Я ему доверял. Поэтому у меня не было никакого повода думать, что он делает со мной что-то плохое».

Нередко люди говорят, что у подростков всего 15 или 17 лет жизненного опыта… но ведь в реальности у них нет и этого!

Первые 8–10 лет у ребенка уходят на освоение самых базовых навыков. Он учится ходить, самостоятельно есть, одеваться, изучает алфавит и пробует кататься на велосипеде… но что он за эти 10 лет узнает о взаимоотношениях между людьми и о способах разрешения конфликтных ситуаций? Да ничего!

Сколько серьезных жизненных проблем ему приходится решить за первые 10 лет? Ноль!

15-летний подросток вовсе не обладает 15-летним опытом жизни в реальном мире. В результате чего:

• заваленный экзамен он воспринимает как конец света;

• если его не берут на подработку, это катастрофа, потому что доселе с ним такого еще никогда не случалось;

• он хочет умереть, если его бросает подружка: до сих пор ему никто не разбивал сердце, и он не знает, как это можно пережить… да и не уверен, что это вообще возможно пережить;

• его грозит убить другой подросток, и он действительно готовится к смерти!

Мистер Сондерс (История Эндрю)

Когда я был подростком, по соседству с нами жил мистер Сондерс. Ему было уже за 60. Он немного настораживал своим сарказмом, но был очень харизматичным мужчиной. Он был хорошо образован, и с ним было интересно… он на память читал стихи Уодсворта и Уильяма Блейка.

Мои родители были с ним шапочно знакомы, но особой симпатии к нему не питали. Мама говорила, что он надменный и чванливый человек.

Когда мне было 15, мистер Сондерс как-то вечером вдруг зашел к нам в гости. До этого он в нашем доме никогда не бывал.

Он вместе с моими родителями расположился в гостиной, они попивали портвейн и вели неловкую беседу. Я писал в своей комнате реферат по истории Азии, когда, к моему большому удивлению, на пороге появился мистер Сондерс. У меня было очень странное чувство… вроде как в мою спальню пришел сам премьер-министр!

Мы немного поболтали о моем домашнем задании. Внезапно, будто он был доктором, к которому я пришел на прием, он сказал:

– Подними-ка рубашку, парень.

Единственное, что могло мне тогда прийти в голову, это что у него и впрямь был какой-то медицинский опыт и что он заподозрил у меня какое-то заболевание. Я поднял рубашку.

Потом он сказал:

– А теперь спусти штаны!

Снять штаны? «Должно быть, у меня что-то серьезное!» – подумал я. Что делать, когда премьер-министр приказывает спустить штаны? Я, конечно, спустил штаны, и он начал меня трогать. Я все время ждал, что он вот-вот скажет что-нибудь типа:

«У тебя очень серьезный случай заражения бактериус ануссзадус – срочно нужно принять антибиотики!»

Но он ничего не сказал и вернулся в гостиную.

Минут через 20 он пришел снова и на этот раз сказал мне раздеться и лечь на кровать. Мистер Сондерс присел рядом со мной на постель и продолжил обследование. Он опять начал трогать мои гениталии.

«У меня не может быть сифилиса! – подумал я. – Я же еще девственник!»

– Я буду трогать тебя по всему телу, – сказал он мне. – А ты мне будешь говорить, какие у тебя при этом возникают мысли.

Я не был готов к этой ситуации, потому что в моем жизненном багаже еще не было ничего подобного. Я даже ни разу не слышал слова «педофил» и представить себе не мог, что 60-летний мужчина может получать удовольствие, трогая мой пенис. Я совершенно не мог понять, что происходит. Дверь моей комнаты была немного приоткрыта, и я помню, что подумал: «Вот, я лежу тут, голый, в компании старика. А что, если мимо двери пройдут родители? Как я все это буду им объяснять?»