Читать книгу - "Без суеты. Как перестать спешить и начать жить - Карл Оноре"

Кто-то видит в ускорении попытку уйти не от жизни, а от смерти. Марк Кингуэлл, профессор философии университета Торонто, в своих работах переосмысливает значение культа скорости. Мы побеседовали за чашечкой кофе – он уводил разговор в сторону от космических кораблей и широкополосного Интернета.

– На самом деле скорость порождается отнюдь не только современными технологиями, – рассуждал он. – Тут все гораздо серьезнее и глубже, это связано с жаждой бессмертия. Нам трудно принять факт, что когда-нибудь мы умрем, об этом даже думать неприятно, вот мы и придумываем способы отвлечься от осознания своей смертности. Скорость перегружает наши органы чувств и мозг – это отличный способ отвлечься.

Хотим мы того или нет, но человеческий мозг настроен на быструю реакцию. Нас возбуждает опасность, грохот и шум, пульсация, стремительный поток впечатлений при наращивании темпа. Скорость стимулирует выброс двух гормонов: адреналина и норадреналина. Уровень именно этих двух гормонов повышается во время секса. Кундера совершенно справедливо говорит об «оргазме скорости».

Мало того, что мы получаем удовольствие от гонки – мы еще и привыкаем к ней, хотим еще и еще. Когда только выезжаешь на шоссе, радуешься дозволенным 120 км/ч. Но через несколько минут это уже медленно и скучно. А если придется свернуть на проселок, сбрасываешь до 50 км/ч и невольно скрипишь зубами. Появился даже термин «велоцитизация»: чем быстрее движешься, тем больше хочется ускориться{15}. Когда привыкаешь к скорости 120 км/ч, возникает желание еще чуть-чуть поддавить на газ, загнать стрелку спидометра на 130 км/ч, а то и на 140 км/ч. В 1899 г. бельгийский инженер создал первый автомобиль для скоростных рекордов. Торпедообразная машина с двумя электрическими моторами получила название, вполне соответствующее нашей неутолимой потребности гнать все быстрее: La Jamais Contente («Не знающая удовлетворения»).

Проклятие велоцитизации действует не только на дорогах. Что творится в Интернете? Никого не устраивает скорость трафика. Когда я впервые подключился к Сети с помощью широкополосного модема, мне казалось, Интернет летает. А теперь он стал медленным; подтормаживает, что ли? Веб-страница загружается целых две секунды; мое терпение на исходе. За эти два мгновения я успеваю несколько раз щелкнуть мышкой: «Давай же, пошевеливайся! Нужно срочно менять провайдера!»

Чем более мы ускоряемся, тем более сложными и невротическими становятся наши отношения со временем. В любом учебнике можно прочесть, что озабоченность мельчайшими деталями – клинический признак невроза. Потребность делить время на все более короткие отрезки (кстати говоря, на щелчок пальцами уходит 500 млн наносекунд{16}) вынуждает нас еще внимательнее следить за ходом времени, еще усерднее стараться выжать из него все; делает нас еще в большей степени невротиками.

Кажется, будто изменилась сама природа времени. В былые времена Библия учила: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать…» (Еккл. 3:1). Время исцелять, плакать, смеяться, любить и т. д. В «Дон Кихоте» Сервантес замечает: «No son todos los tiempos unos» («Не все времена одинаковы»). Но в мире, где мы приучены крутиться 24 часа в сутки семь дней подряд, все времена одинаковы: мы платим по счетам в субботу, занимаемся шопингом в воскресенье, укладываемся в постель с ноутбуком, работаем по ночам, весь день перекусываем. Мы смешали времена года и зимой едим привозную клубнику, круглый год лакомимся куличами, некогда особым пасхальным угощением. Мобильные телефоны, смартфоны, пейджеры и Интернет обеспечивают доступность всего каждому и ежеминутно.

Говорят, правда, что такая круглосуточная культура снимает стресс, потому что человек может работать или заниматься всякими бытовыми делами, когда ему удобнее, но это разве что в мечтах. Стоит стереть границы между различными частями суток, и конкуренция, жадность, страх побудят нас распространить принцип «время – деньги» на каждый миг и дня, и ночи. Даже сон уже не служит спасительным прибежищем. Множество людей приспособилось готовиться к экзаменам, изучать иностранные языки, оттачивать свои менеджерские навыки, слушая в полудреме записи. На сайте Sleeplearning.com («Учение во сне») покушение на единственное время, когда мы имеем полное право замедлиться, не ощущая при этом вины, подается в качестве отличной возможности усовершенствоваться: «Часы сна, целая треть жизни, остаются непродуктивными. Используйте этот замечательный потенциал для укрепления своей карьеры, здоровья и счастья!»

Невроз времени так настойчив, что возникла необходимость в узких специалистах для его лечения. Появились гуру тайм-менеджмента. Некоторые советы, рассыпанные по бесчисленным книгам и лекциям, имеют определенный смысл. Иногда они даже рекомендуют делать меньше, чтобы сделать лучше, – и в этом вполне совпадают с философией неспешности. Но до корня проблемы – навязчивой потребности экономить время – мало кто добирается. Да что там: они чаще усугубляют проблему. В 2000 г. Дэвид Коттрелл и Марк Лейтон опубликовали книгу «175 способов сделать больше за меньший срок» (175 Ways to Get More Done in Less Time) – пособие по ускорению и максимальной эффективности написано чрезвычайно деловитой прозой. Особенно хорош совет № 141: «Делайте все быстрее».

В этих трех словах – диагноз современного мира. Задумайтесь хоть на миг: «ДЕЛАЙТЕ ВСЕ БЫСТРЕЕ». Что, в самом деле будем ускоренным методом читать Пруста, постараемся вдвое сократить супружеское соитие, готовить будем исключительно в микроволновке? Не хотелось бы, но сам факт, что человеку приходит в голову дать нам такую заповедь, показывает, как далеко мы отклонились от нормального пути. Давно пора задуматься и выправить свою жизнь. Еще не поздно научиться делать все правильно. Даже в эпоху сказок-одноминуток найдется альтернатива привычке делать все быстро и еще быстрее. И напоследок парадокс: Медленное движение растет быстро.