Читать книгу - "Трудные дети и трудные взрослые: Книга для учителя - Владимир Иванович Чередниченко"

Цирульникова не удержалась, чтобы не съязвить:

– «Истина в вине», а вина – нет, даже на день рождения. Мне вот вышедшая на свободу Клавка Калиниченко  пишет в письме, что в первый же день ящик мадеры раздобыла. Вот истина, так истина! Клавка не соврет, упаси бог.

В классе зашумели. Низкорослая и худощавая Цирульникова , ехидно посмотрев на учительницу, села на свое место, чтобы до конца урока не произнести больше ни слова.

Ангелина Владимировна с упреком смотрит на воспитанниц. Подходит к окну, молчит. Девушки вроде притихли, им неудобно. Как только наступила тишина, Жевновач  спросила у Корниенко:

– Катя, а все-таки, ты сама сумела бы так полюбить, как Шура Ясногорская?

Корниенко отвечает едва слышно:

– Не знаю.

Зато Шумарина, оказывается, «знает»:

– Любовь, Ангелина Владимировна, это как в нашем дворе пели: «Любовь – глубокая река, где тонут оба дурака...»

Жевновач обратилась к Неле:

– А что ты, кроме трилогии «Прапороносцы», еще читала из произведений Олеся Гончара? Скажем, читала книгу «Бригантина»? Как ты ее восприняла?

– Как надо, так и поняла, – откликнулась, не вставая, Шумарина. – Что за манера в душе ковыряться? Могу я прочесть для себя только или не могу?

Ангелина Владимировна плотно сжимает губы.

– Встань! – говорит требовательно.

Шумарина медленно и неохотно поднимается за партой. Ситуация в классе напрягается. А мне приходит записка от Цирульниковой: «Никто и ничего у Жевновач не брал. Пусть пороется хорошенько в своей сумочке».

– Да, разуверилась ты крепко во всем хорошем, – с неожиданной теплотой и участием в голосе говорит Шумариной Ангелина Владимировна. – Но ты встретишь добрых людей, и любовь – настоящая, верная – найдет тебя. Кстати, ты, Неля, как считаешь, если бы Шура Ясногорская родила сына от Юрия Брянского, оставила бы она его в детском доме?

Шумарина вспыхнула.

– Опять побасенка с моралью в конце? Не старайтесь понапрасну, забудьте, нет у меня ребенка, нет и точка! Потому что... – Она запнулась, уронила голову. – Потому что... Юра мой вовсе не брянский, он у меня – бердянский.

Никто из воспитанниц не засмеялся, даже не улыбнулся никто.

– Отсижу, сколько имею, выйду на свободу, – звучали в полной тишине слова Шумариной, – паспорт получу, да и займусь поисками таких, как в наших романах.

Ангелина Владимировна приблизилась к воспитаннице вплотную.

– А сынок твой как же?

– Это, – с губ Шумариной рвется хриплое, тяжелое дыхание, – моя проблема.

– Но ты же не торопишься к нему, – говорит с горечью Жевновач, – ничегошеньки не предпринимаешь, чтобы заслужить условно-досрочное освобождение.

Шумарина едко и противно засмеялась.

– A-а, бросьте вы про УДО [условно-досрочное освобождение], надо мне досрочка, как рыбе зонтик. На белых простынях здесь сплю, накормленная, трезвая.

Отшатывается Жевновач от воспитанницы, отходит к своему столу. Звонок, разрывающий установившуюся в классе тишину, звучит непривычно и тревожно.

9

 В учительской, вспомнив о записке Цирульниковой, предложил Ангелине Владимировне еще раз поискать как следует в своей сумке. Духи оказались сверху. Черты лица Жевновач застыли, резко обозначились морщины под глазами и около губ.

Нетрудно было догадаться, что флакончик духов подложили на уроке литературы. Но кто подложил? Как это удалось? Впрочем, стоит ли выяснять? Важно другое: обращение к Цирульниковой не осталось безответным. Она откликнулась, выполнила просьбу. Знать бы, какие мотивы двигали ею? Скорее всего, я угадал с духами, попал в точку. А она дрогнула, посчитала, что знаю больше, чем это есть на самом деле. Ладно, не будем гадать.

Жевновач поспешила с духами к директору школы, я же достал из шкафа дневник наблюдений осужденной Шумариной – сорокавосьмилистовую тетрадь в грубом картонном переплете. Интересовала ее жизнь до колонии – полстранички, исписанные мелким почерком воспитателя Зари.

«Шумарина Неля Эдуардовна, 1971 года рождения. Родилась в Черниговской области. Отца нет. Мать надлежащего внимания дочери не уделяла. Употребляла регулярно алкоголь, занималась устройством личной жизни. Дочь с 14 лет живет половой жизнью, употребляет алкоголь, не ночует дома. В 15 лет Неля приняла участие в квартирной краже, за что была осуждена условно. Образ жизни не изменила. Внебрачный ребенок Шумариной воспитывается в детском доме. Шумарина отказалась письменно от материнских прав на него. За участие в квартирной краже снова задержана милицией и осуждена к трем годам лишения свободы в воспитательно-трудовой колонии общего режима».

Дальше я бегло просмотрел еще несколько страниц, выхватывая взглядом однотипные записи воспитателя, мастера и учителей. Чаще всего в этих записях встречались слова: не принимает, не участвует, отказывается, не реагирует, не хочет, не стремится...

Заметив вошедшую в учительскую преподавателя математики Веру Юрьевну Лапочкину, я закрыл дневник и положил его на место.

– У меня сейчас урок в вашем классе! – улыбаясь приветливо, сообщила Вера Юрьевна. – Можете поприсутствовать, если имеете время.

Сразу после приветствия Лапочкина вызвала к доске председателя отделения Чичетку, дала ей задание вычислить площадь поверхности прямоугольной призмы. Ирина исписала формулами полдоски, но где-то, видимо, закралась ошибка, ответ не получался.

Видя, как мучается председатель, Цирульникова не удержалась от реплики:

– Нужна она – математика!

Однако учитель, казалось, пропустила это мимо ушей.

–  Давай начнем сначала, – предложила она Чичетке. – Как будем находить общую площадь?

– Вычислим площадь боковой поверхности и площадь основания, – отвечает уверенно председатель.

– Что для этого будем измерять?

– Высоту и сторону основания.

– Правильно. А ты что сделала? Ну-ка посмотри внимательно, – предложила Вера Юрьевна и повернулась лицом к классу.

Она прочитала условие задачи для самостоятельного решения, пошла между рядами. Остановилась возле парты безучастно сидевшей Бондарь, которая третий день будто в спячку погружена. У этой колонистки, как и у большинства здесь, тяжелая судьба. Ей было 14 лет, когда на мать завели уголовное дело за растрату. Оставили «на подписке». Накануне суда мать отослала дочь к бабушке, мужа попросила сходить за чем-то в магазин, а сама в это время... повесилась на люстре.

Возвратившись домой, дочь упала на пороге без сознания.

Через какое-то время отец ушел к другой женщине. Простить ему это она не могла, но, протестуя, пошла по пути наименьшего сопротивления. Забеременев, решила рожать, надеялась воспитывать свою Леночку самостоятельно, только хватило ее