Читать книгу - "Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней - Касильда Жета"

ДОНАЛЬД САЙМОНС СЧИТАЕТ, ЧТО ЖЕНЩИНЫ ИМЕЮТ БОЛЬШЕ ОРГАЗМОВ, ЧЕМ КОБЫЛЫ, ПРОСТО ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО МУЖЧИНЫ ЛУЧШИЕ ЛЮБОВНИКИ, ЧЕМ ЖЕРЕБЦЫ.

считает, что женщины имеют больше оргазмов, чем кобылы, просто из-за того, что мужчины лучшие любовники, чем жеребцы. Топните трижды, если вы поверили в это.

Для подтверждения своей теории Саймонс цитирует работы исследователей вроде Кинси, показывающие, что менее половины опрошенных женщин (американки 1950-х годов) испытывали оргазм, хотя бы девять раз на десять совокуплений. В других же сообществах (он ссылается на жителей острова Мангайа в южной части Тихого океана) оргазм у женщин почти повсеместен благодаря практике замысловатых и продолжительных сексуальных игр. Он заключает: «Оргазм не следует считать самопроизвольным и неизбежным явлением для женщин, каковым он является для мужчин». По теории Саймонса, Стивена Джея Гулда, Элизабет Ллойд378 и других, некоторые женщины испытывают оргазм лишь иногда, потому что мужчины испытывают его всегда. Они считают женский оргазм эквивалентом мужских сосков: структуральный отголосок безо всякой функциональности у одного пола и жизненно важная особенность для другого.

При том, что завоевать право на вход в женский репродуктивный тракт довольно непросто, он, на удивление, оказывается не таким уж гостеприимным местом для сперматозоидов. Исследователи Робин Бейкер и Марк Беллис выяснили, что примерно 35 % спермы удаляется из женского организма в течение получаса после сношения, а та, что осталась, тоже не может похвастаться лёгкой жизнью379. Для женского организма сперматозоиды – это антигены (посторонние объекты), и они немедленно подвергаются атаке специальных лейкоцитов, которых больше, чем сперматозоидов, в 100 раз. Лишь один из 14 миллионов сперматозоидов человека достигнет фаллопиевой трубы380. Кроме женского организма, сперматозоидам-счастливчикам придётся сразиться со спермой других самцов (по крайней мере, если наша модель человеческой сексуальности хоть немного похожа на правду).

Однако, создавая препятствия для большинства сперматозоидов, женское тело может помогать избранным. Есть удивительные наблюдения, доказывающие, что женская репродуктивная система способна принимать решения на уровне химических маркеров на сперматозоидах от различных мужчин. Это неуловимое суждение гораздо глубже, чем анализ общего здоровья, и может основываться на тонкостях иммунологической совместимости. Генетическая совместимость разных мужчин с данной женщиной значит, что качество спермы есть характеристика относительная. Таким образом, как объясняет Энн Пюсей, «самки могут выигрывать от того, что сравнивают многих мужчин, и разные самки не обязательно выиграют от совокупления с одним и тем же „высококачественным" самцом»381.

Это важнейший момент. Не всякий «высококачественный» самец одинаково хорошо подойдёт данной, конкретной женщине даже на чисто биологическом уровне. Поскольку взаимодействие родительских ДНК при оплодотворении есть вещь крайне сложная, мужчина, который, казалось бы, имеет преимущества при совокуплении (квадратная челюсть, симметричное тело, хорошая работа, твёрдое рукопожатие, «платиновая» кредитка), может на деле оказаться мало подходящим генетически для данной женщины. Так что для женщины (и в итоге для её ребёнка) лучше «попробовать нескольких самцов» и дать телу решить самому, чья сперма оплодотворит его. Иными словами, организм женцины лучше знает, чем её рассудок.

Таким образом, в терминах репродукции «пригодность» наших доисторических предков-самцов не решалась во внешнем социальном мире, где, как говорят общепринятые теории, всё основано на борьбе самцов за статус и материальное благосостояние, – и всё ради завоевания самки. Наоборот, отцовство определялось внутри женского репродуктивного тракта, где у каждой женщины имеются механизмы для выбора из числа потенциальных отцов на клеточном уровне. Вспомните это, когда в очередной раз прочтёте нечто вроде: «Стремление к власти, имуществу и престижу есть просто самовыражение самца, который афиширует себя, чтобы добиться расположения женщин для совокупления», или: «Соперничество самцов включает борьбу за ресурсы, которые необходимы жёнам для воспитания детей»382. Для большинства современных людей, возможно, это так и есть, но наши тела свидетельствуют о том, что предки наши действовали по совершенно другому сценарию.

Конкуренцию сперматозоидов проще представить не как спринт к яйцеклетке, а как бег с препятствиями. Кроме антиспермальных лейкоцитов, упомянутых ранее, анатомические и физиологические препятствия присутствуют во влагалище, шейке матки и на поверхности самой яйцеклетки. Сложное устройство шейки наводит на мысль, что она эволюционировала для фильтрации спермы от разных самцов. Сравнивая макак (крайне сексуально неразборчивых обезьян) и людей, Диксон пишет: «В роде макаки, все виды которых, как считается, пользуются полигамно-полиандрической системой совокуплений, шейка матки чрезвычайно сложна по структуре… Факты, относящиеся к самкам макак и к людям, доказывают, что шейка является и фильтрующим механизмом, и временным резервуаром для сперматозоидов во время их передвижения в матке»383. Точно так же, как сложный пенис и внешние яички у самцов, замысловатое устройство для фильтрации – шейка матки – указывает на промискуитет наших предков.

Если выбор самки (осознанный или нет) происходит после или во время совокупления, а не есть часть сложного ритуала ухаживания перед копуляцией, то общепринятое представление ставится с ног на голову и выворачивается наизнанку. Раз уж женская репродуктивная система развила сложные механизмы для фильтрации и отвержения сперматозоидов одних мужчин, при этом помогая другим, которые подходят под некие критерии, неизвестные самой женщине, то дарвиновская «самочка-скромница» приобретает очертания того, чем является на самом деле: анахронистической фантазией мужчин.

Но Дарвин, возможно, подозревал больше, чем он мог сказать, по поводу посткопуляционных механизмов полового отбора. Любые дискуссии о человеческом сексуальном поведении или эволюционные выводы из нашей генитальной морфологии тогда, в 1871 году, мягко говоря, могли бы наделать много шума. Представьте себе, как пишет Диксон, «реакцию общественности, если „Происхождение человека“ включало бы детальный разбор эволюции пениса и тестикул или описание различных позиций совокупления у животных в сравнении с человеком»384.