Читать книгу - "Адская паутина. Как выжить в мире нарциссизма - Сэнди Хотчкис"

В США дети имеют право на защиту от насилия и родительского невнимания, а также на свободное социальное образование. Но есть великое множество других вещей, которые, как нам бы хотелось, чтобы имели дети, однако это во многом зависит от их родителей и от великодушия других людей, которые бы это предоставили. У них нет на это права. В самом деле, можно возложить ответственность за воспитание ребенка на всех членов общества («take a village»)^[144] — в том смысле, что благополучным и здоровым развитием ребенка станет заниматься все общество; но в первую очередь и главным образом за воспитание детей отвечают те люди, которые произвели их на свет, или те, которые усыновили или удочерили их на законных основаниях. Предполагается, что большинство родителей будут заботиться о своих детях, даже если ради этого им придется чем-то пожертвовать. К сожалению, далеко не у всех родителей развито такое чувство ответственности.

Ребенок — или взрослый, — который ожидает, что к нему будут относиться как к особенному, оказывается обреченным на постоянные разочарования в жизни и на проблемы в межличностных отношениях, если другие люди не отзеркаливают ему обратно образ его «Я», далекий от реальности.

2. Мой ребенок никогда не должен страдать. (Если мой ребенок несчастлив, значит, я плохой родитель.) Переживание неудач всегда является негативным, поэтому их следует избегать любой ценой.

Посмотрим внимательнее на это утверждение: страдание — одна из составляющих человеческого состояния. Притом что мы хотели бы защитить ребенка от переживания боли, иногда случаются события, которые нам неподконтрольны. Иногда такие события принимают трагический масштаб, как, например, болезнь, несчастье и даже смерть. Хотя по большей части они являются обычными, например проигрыш в соревнованиях или разочарование ребенка тем, что ему не досталась самая новая игрушка, современные родители выворачиваются наизнанку, чтобы разделить большие и маленькие страдания своих детей. Стоит лишь посмотреть на безумную жажду получить какую-то конкретную игрушку во время каникул или на давку, связанную с тем, чтобы ухватить последние новинки в мире детских игрушек (in kiddie culture). Однако, принимая участие в столь сомнительных баталиях, такие родители упускают из вида одну важную вещь. Детям, как и взрослым, можно помочь, когда они в жизни испытывают разочарования или даже проходят через кризисы, чтобы они в них закалились и стали сильнее. При наличии родительской поддержки именно препятствия и даже неудачи в основном формируют человеческий характер.

Проявление мягкосердечия к своему ребенку — это хорошее качество, но иногда родителям мешает вытерпеть страдания ребенка именно то, что кто-то из них чувствует себя так, словно неприятность произошла именно с ним, а не с ребенком. Наша боль — это не боль наших детей, а чувство, которое «включилось» в результате сверхидентификации с ребенком. Она вредна по двум причинам. Первая: она уводит родителя от переживания ребенка, создавая впечатление, что «все это относится ко мне», тем самым лишая ребенка эмпатической поддержки во время беды. Вторая: иногда мы заходим так далеко, что «теряем контроль» («control away») над болью, которую уже не можем терпеть. Если мы не можем вынести боль наших детей, то рискуем создать нереальный мир, где им потакают и осуществляют над ними тревожный сверхконтроль. Дело не только в том, что сам ребенок считает себя вправе жить в таком нереальном мире, но и в том, что он лишается возможности научиться справляться с бедой.

Именно такие дети становятся «чудовищными правообладателями», а их вспышки гнева мы считаем не просто плохим поведением. Они воплощают подлинное отсутствие умения противопоставлять себя препятствиям в жизни, с которыми приходится ежедневно сталкиваться. Детям нужно создать возможности, позволяющие им овладеть чувством фрустрации, потери, разочарования, одиночества, скуки, зависти, вины и гнева — и помочь им в этом должны сочувствующие, доступные для них взрослые. Им требуются переживания, которые давали бы им реалистичное ощущение своего «Я» в мире: победителя и побежденного, хорошего и плохого, самодостаточного и зависимого, дающего и получающего, уверенного в себе и сострадающего другим.

3. Что хорошо для меня, то хорошо и для моего ребенка. Если жертвы, которые я приношу ради своего ребенка, повлияют на мою самоактуализацию, то если я стану несчастной, для моего ребенка это будет хуже, чем если бы я не стала в первую очередь приносить себя ему в жертву.

Истоки такой установки находятся в неумении родителя видеть индивидуальность (separatedness) своего ребенка. Еще более тяжелая истина состоит в том, что потребности родителей и детей зачастую очень разные, конкурирующие и даже взаимоисключающие. В 70-х, 80-х и 90-х годах прошлого века родители иногда совершали выбор, который был хорошим для них самих, но очень травматическим для их детей. Разводы, которые можно было бы предотвратить, приводили к отдалению детей от одного из родителей или от них обоих в период кульминации родительского конфликта и назначения замещающих их опекунов, а также в случае ряда квази- или «как бы» отчимов (или мачех), которые то входили в жизнь ребенка, то уходили из нее, сея хаос в ощущении ребенком безопасной для него привязанности. Родители попадали в наркотическую зависимость или проявляли иные формы зависимого или навязчивого поведения, что делало их эмоционально недоступными или даже хуже того. Родители стремились сделать карьеру или создать такой стиль жизни, в результате которого дети были вынуждены терпеть продолжительное отсутствие родителей, а их воспитание было непоследовательным и нерегулярным. Иногда их выбор был неизбежным, но иногда они лишь потакали себе, не обращая внимания на реальное воздействие на детей своего выбора. Утверждение «то, что хорошо для меня, хорошо и для моего ребенка» легло в основу образа мышления, исключавшего индивидуальные интересы и потребности детей и мешавшего оказывать им нужную поддержку. Такая установка ничем не отличается от зашоренности или даже от бездушного отношения родителей к страданиям его собственного ребенка.

Это обстоятельство способствует развитию детского нарциссизма, так как границы оказываются размытыми, а детям во время стресса приходится рассчитывать на свои собственные, еще не развившиеся ресурсы. Часто такие дети «воспитывали сами себя», и в результате из-за сочетания остаточного ощущения всемогущества, глубоко конфликтной потребности в зависимости и гнева у них возникают сложности в построении доверительных отношений с другими людьми.

Хотя, бесспорно, детям полезнее жить с счастливыми родителями, чем с несчастными, лучше всего для детей, если их родители обретают свое счастье именно в том, что они становятся родителями.

4. Детям нужна свобода выражения. Они «чисты» духом, и без вмешательства взрослых они естественным образом сами станут превосходными людьми. Нет никакой пользы в том, чтобы прибегать к авторитарным методам воспитания, чтобы воспрепятствовать проблемному поведению. Такое воспитание приводит к отчуждению детей, вызывая у них чувство стыда без всякой необходимости.