Читать книгу - "Почему Россия не стала Европой - Леонид Милов"

Только не надо возражать, ссылаясь на горбачевские «восемнадцать миллионов чиновников» или современную численность генералов. На самом деле, все они не имеют отношения к процессу управления. Мы говорим об исторических ситуациях, когда каждый управленец действительно управляет. Нынешний «аппарат управления» – во многом просто армия безработных с относительно высоким пособием. Проверить легко – почти никто из современных управленцев не может принять какое-нибудь решение, которое вызовет реакцию в слое управляемых. Приводной связи нет, шестеренки крутятся вхолостую.

Как гласит один из законов Паркинсона – при достижении аппаратом управления порога численности в 3000 чиновников – он уже не нуждается в объекте управления.

И нынешние генералы – это не те генералы. Кстати, для государственной казны после производства они обходятся дороже лишь из-за канта на брюки, денежное содержание у них мизерно. Просто в современных условиях у власти нет других возможностей поощрить заслуженных или перспективных офицеров, а для них само генеральское звание представляет ценность. И армия сейчас не та – пожалуй, в российской истории не было периода, чтобы она состояла в основном из 18–19 летних. Это, скорее всего, неправильно.

В 19-20-м веках российская государственная власть увеличила «аппарат управления», доведя его до европейских стандартов. Но прибавочный продукт не обманешь! Этот аппарат все равно по необходимости вдесятеро более дешевый. И это касается не только государственного аппарата. Вообще соотношение между производящими и прочими классами у нас по необходимости (по «закону Милова») должно быть другим, например, у нас должно быть меньше количество торговцев на тысячу рабочих и крестьян. Или эти торговцы, при той же численности, что в Европе, будут жить хуже.

И общественная пирамида у нас не может быть такой же сложной, как там, и верхи в нормальных условиях у нас всегда ближе к низам, по сравнению с Западом. Да так на самом деле, конечно, и было. Эта разница хорошо видна и сейчас, стоит посмотреть на отношения, например, в британской армии. Один мой знакомый общался с англичанами, служа в Западном Берлине. Чтобы офицер говорил с солдатом? Да никогда! Только с сержантом, и то только через нижнюю губу. У нас и в царской армии ничего похожего не было. Я уж не говорю, что телесные наказания в русской армии были отменены раньше, чем в других европейских армиях.

Несомненно, у взаимоотношений государственной власти и народа в России было очень много отличий от Западной Европы, но как о них узнать? Немного помогают мемуары иностранцев, но для них многое было непонятно, и языка они, как правило, не знали. Конечно, они записывали то, что их поразило – ну, например, когда дворцовый слуга в ответ на подначку царя отвечает «Врешь, собака!» (в присутствии иностранного посла), а Иван Грозный только посмеивается – то как иностранный посол мог такое не упомянуть? А вот наши-то авторы того времени о таких вещах и не написали.

Конечно, и иностранные свидетельства не совсем объективны, слишком сильно влияние пропаганды Запада. Она действовала всегда. Так, откройте любую книгу западного путешественника на Русь, хоть 15-го, хоть 19-го века, и обязательно найдете там замечание, что на Западе свобода, а у нас ее нет, причем без всякого обоснования. Корни этого штампа лежат где-то уж очень глубоко.

Так, вам не преминут заметить, что на Западе давно не было крепостного права. Да, не было. Но в средние века на европейских дорогах стояли патрули, и попавшихся «бродяг», то есть тех, кто не мог доказать, что он местный арендатор, тут же вешали. А крепостного права не было! Иди куда хочешь, кругом свобода.

На самом же деле вполне объективные факторы, отличающие нашу страну, действовали всегда, и их действие проявлялось по-разному, в зависимости от того, по каким законам жило общество. И заселение территории финскими и балтскими племенами, и расселение славян с 6-го века происходило очень своеобразно, и государство образовалось не так, как королевства Западной Европы, и феодализм у нас был другой, по сути, это даже не был феодализм.

Что-то дополнительно узнать об истории удастся, когда можно будет определить, как экономика влияла на жизнь в разных странах. Ведь условия отличались порой настолько, что это делает историческую обстановку в чужой стране для нас просто непредставимой! Так, в «Записках о галльской войне» упоминается, что о важных событиях галлы передавали весть по стране таким вот образом: каждый житель кричал о новости соседу. О случившемся утром к вечеру узнавали за 160 миль от места действия! А возможно ли это было в России, в любую историческую эпоху? И причина невозможности этого – чисто экономическая, у нас нельзя прожить крошечным клочком земли, и, поэтому, не могут крестьяне на протяжении сотен верст жить бок-о-бок. Отчасти поэтому предлагавшаяся Столыпиным «хуторская система» (по опыту Виленского края) в России не прижилась – далековато получалось жить. Россия-Россией, но и другие народы Восточной Европы тоже что-то хуторами не живут, а все довольно большими селами.

Во время одной из многочисленных войн Москвы с Тверью был, говорят, случай, что в течение летней кампании противостоящие армии не смогли встретиться, просто не нашли друг друга в лесах и болотах между княжествами.

Сейчас уже общепринято, что феодализм возник тогда, когда всадник на коне оказался сильнее десятков пехотинцев (поэтому в европейских языках «кавалер» или «рыцарь», то есть феодал, означает «всадник», «конник»). В античную эпоху этого не могло произойти, потому что седло со стременами и подпругами современного типа появилось не ранее рубежа нашей эры, а без него всадник не слишком сильнее пехотинца. Почему западноевропейские крестьяне оказались порабощены феодалами? Как оказалось по археологическим данным, в Европе юго-западнее Рейна и Дуная преобладала воловья упряжка, и крестьяне не могли противостоять конным бандитам. В остальной же части Европы, северо-восточнее Эльбы, феодализм установился очень нескоро, так как там крестьяне пахали на конях, и кандидаты в феодалы преимуществ перед земледельцами не имели.

Да и позднее, структура нашего общества была с западной точки зрения алогичной – в военном отношении класс крестьян неизмеримо превосходил русских «феодалов», но крепостничество пало позднее, чем в Европе. На Западе же при первой возможности (появление огнестрельного оружия) с рыцарями было покончено. Более поздние, абсолютистские дворяне – это уже совсем не то.

Значит, российское крепостничество лишь внешне похоже на западноевропейское, а по сути это другое явление.

При рассмотрении же взаимоотношений нашей страны с Западной Европой, необходимо иметь в виду следующее: в любом государстве правящий слой (элита) живет только за счет прибавочного продукта. Так вот, российская элита всегда беднее, всегда чувствует себя обделенной. Ей никогда не достичь того уровня жизни, который свойственен «элите» Запада. И если основные производящие классы России не слишком озабочены мыслями об этой разнице, хотя бы в силу постоянной занятости, то имеющая более обширные контакты с Западом элита может сравнивать. Комплекс неполноценности особенно сильно обострялся после победоносных войн, когда она в массе своей знакомилась с жизнью своих западных коллег. Как же так, мы им дали, а живем хуже?