Читать книгу - "Куда Кейнс зовет Россию? - Солтан Дзарасов"

Происходившее в течение ХХ века превращение однотипного капитализма в разнотипный отмечено уходом от господствовавшей в XIX веке англосаксонской модели капитализма. Пионерами здесь выступали европейские страны, где было развитое социалистическое движение за преобразование капитализма в более справедливое общество, каким считался социализм. Русская революция 1917 года и сложившаяся затем в СССР модель социализма явились водоразделом в этой борьбы. Советская модель общественно-экономической системы притягивала одних и отталкивала других. Альтернативой как советской централизованно-плановой, так и англосаксонской либеральной рыночной (laissez faire) моделям выступила разработанная европейскими социалистами социал-демократическая модель экономики. (Coats, 1999, 2000, Hall and Soskice, 2001, Amable, 2003, Lane, 2005). Как уже отмечалось, идейно она опиралась на кейнсианскую теорию регулируемой экономики, а практически строилась по принципу: планирование – насколько целесообразно и рынок – насколько необходимо.

Со ссылкой на ряд других авторов, в частности Холла и Соскиса, профессор Кембриджского университета Дэвид Лейн разграничивает и анализирует указанные две модели капитализма. Первую он называет «либерально-рыночной экономикой» (Liberal Market Economy – LME), а вторую – «скоординированной (или организованной) рыночной экономикой» (Coordinated or organized Market Economy – CME). Объясняя разницу между ними, он пишет: «Модель либерального рынка применяется в англосаксонских обществах – США, Великобритании, Канаде, Австралии и Новой Зеландии. Фирмы оперируют здесь на конкурентных рынках во всех областях экономической жизни с ценовыми сигналами и спросом и предложением как главными индикаторами. Наблюдается значительная дополняемость институтов и процессов. Подобные экономические системы обладают высоким уровнем капитализации рынка ценных бумаг, низкой защитой занятости, высокими ставками оплаты труда и значительным неравенством доходов. Экономика характеризуется слияниями и поглощениями через фондовый рынок, слабыми профсоюзами и низкой защищенностью труда» (David Lane, 2005, p. 2). Здесь речь идет, по существу, о несколько измененной модели экономики XIX века, которую мы и приняли по рецептам чикагско-гарвардской школы экономистов. Как подробнее будет показано ниже, многие другие не стали этого делать, а вместо этого разработали собственный подход в соответствии со своей спецификой и целями развития.

Об альтернативной ей социал-демократической модели тот же автор пишет: «В экономике второго вида (CME) деятельность фирм координируется через нерыночные связи. Они включают сеть мониторинга, основанную на обмене частной информацией, и отношения сотрудничества (а не конкуренции) между компаниями. Для Холла и Соскиса (Hall and Soskice) Германия, Дания, Франция и Япония являются примером таких систем. Они обладают высоким уровнем защиты занятости, невысокой капитализацией рынка ценных бумаг, относительно меньшим числом рабочих часов и относительно низким уровнем неравенства доходов. Поглощения относительно редки, и профсоюзы отстаивают интересы труда. Деятельность компаний координируется через вертикальные или горизонтальные ассоциации фирм» (там же).

К сожалению, всего этого наша экономическая наука не замечает. Мы по инерции продолжаем воспринимать laissez faire как подходящий для всех универсальный принцип рыночного саморегулирования («невидимая рука рынка»). Между тем возникли и эффективно функционируют альтернативные модели рынка и капитализма. Каждая из них имеет собственную целевую функцию и набор инструментов. Под ними понимаются работающие на имеющуюся цель институты, инфраструктура, традиции и даже соответствующий менталитет населения. Ввиду такого неразрывного единства цели и средств ее достижения сплошь и рядом получается, что подходящие в одних условиях инструменты оказываются неподходящими в других.

Так, целевой функцией принятой нами либеральной (часто ее называют англо-американской) модели рынка, как известно, выступает максимизация прибыли. Вся инфраструктура капитализма, институты государства и общества, правовые и этические нормы, средства массовой информации, вплоть до учебных планов колледжей и университетов, приспособлены к достижению этой цели. Целая армада слуг капитала в ученых мантиях на все лады воспевает эту модель как самую лучшую, соответствующую эгоистической природе человека. В этих целях «научно» обосновывается даже необходимость поддерживания так называемой «естественной нормы безработицы» в размере 3-4 % от общей численности рабочей силы. Без этого не будет конкуренции за рабочие места, а следовательно, невозможно будет поддерживать заработную плату на уровне, который именуется предельным продуктом труда.