Читать книгу - "Теория стаи. Психоанализ Великой Борьбы - Алексей Меняйлов"

А на седьмой и вовсе уже пятитысячное войско, вооруженное вилами и отбитым огнестрельным оружием, с криками «Где злодей?! Где супостат?!», ринулось на штурм подмосковного города Богородска. Тут бы и конец маршалу Нею, если бы он за несколько часов до того наконец не понял, что корсиканский коротышка точно завел его в нехорошее место — и сделал из Богородска ноги. Уходившему, лучше сказать убегавшему из Москвы Наполеону крупно повезло — мужики Герасима «географиям обучены не были» и поэтому не знали, по какой дороге преследовать национального героя Франции.

Какого происхождения был этот массовый «героизм», позволяет определить деталь, над загадкой которой второе столетие бьются поколения историков. Дело в том, что на шестой день своего существования не обученные военному делу крестьяне, ничего не зная о расположении сил наполеоновцев, зеркально воспроизвели маневр французских войск и провели операцию, доступную только старшему офицеру или генералу.

Нею стали известны проделки крестьян, и он отправил большой карательный отряд наполеоновцев. Тот, прибыв на место, выслал передовой отряд, который, в свою очередь, выслал в деревню разведку. По замыслу, разведка должна была спровоцировать преследование до передового отряда, а тот — до основного, где восставшим крестьянам и должны были навести концы.

Однако ж получился ну по-олный облом.

Разведка вошла в деревню, к командирам вышел сам Герасим с увязавшимся за ним мальчиком, сделал вид, что поверил уверениям разведчиков, что они прибыли только купить продовольствия, увел их за угол ближайшей избы якобы торговать — там офицеров и кончили. На оставшихся кавалеристов с трех сторон из засад бросились мужики трех деревень, некоторые шли с голыми руками. Одному всаднику удалось-таки вырваться и он поскакал в сторону передового отряда. Крестьяне — толпой за ним. Передовой отряд развернулся и, заманивая, стал отступать в сторону основного отряда. Крестьяне толпой — за ним. Обученные наполеоновцы вдруг остановились, развернулись, толпу окружили цепью стрелков и уже было собрались побаловаться штыками — ан, не тут-то было. Оказалось, что Герасим организовал засаду в недалекой роще, ни много ни мало в тысячу крестьян. Окруженные ринулись в их сторону, прорвали цепь и преследующих наполеоновцев основного отряда под ту с виду безобидную рощу и подвели…

А на следующий день, умножившись в числе до пяти тысяч, рванули на Богородск.

Совершенно очевидно, что при таком раскладе, когда на одного погибшего мужика с дубиной гибнет по паре десятков вооруженных артиллерией наполеоновцев, Кутузову не было никакого резону подставлять рекрутов под картечь. В самом деле, в генеральном сражении все было наоборот: русских гибло больше. Ради чего устраивать генеральные сражения?

При Бородине Наполеон безвозвратно потерял около 40 тысяч, то есть порядка 6% всех в России потерь. Для сравнения: за месяц стояния в Москве Наполеон потерял 30 тысяч — кому булыжником череп проломили, а кто и сам спьяну угорел или утоп; Герасимы опять-таки на горизонте маячили с непонятным кличем «Где супостат?!»…

Но Бородинского сражения хотели, и Кутузов, как некогда под Аустерлицем, вынужден был уступить.

Итак, Бородинская битва была уникальнейшим генеральным сражением в мировой истории. Это был ненужный довесок к растянутому во времени и пространстве противостоянию русских неугодников великому сверхвождю:

— с одной стороны был великий полководец, не мужчина и не женщина, вполне подготовленный галлюцинировать на стойкость невиданного им прежде противника. Даже российские генералы к Бородину сдаваться перестали (действительно, при Бородине сдалось несколько наполеоновских генералов, в то время как от русских ни одного, единственный захваченный был несколько раз ранен, не сдавались даже немецкие генералы, хотя в европейских армиях и при начале Русской кампании они сдавались пачками — уже одно это должно помочь пониманию закономерностей великих войн). К тому же от прозрения, что зашел куда-то не туда, коротышка в день Бородина (то есть до сражения) заболел аж даже всеми тремя свойственными ему болезнями (а болезни просто так не приходят — они продолжение психических процессов);

— с другой стороны было войско наказанных солдатчиной «неудобных» людей, к тому же возглавляемых очень странным полководцем — князем Кутузовым, странным уже хотя бы тем, что в ход Бородинского сражения он вообще не вмешивался (или вмешательство только имитировал).

Однако с точки зрения теории стаи, именно благодаря способности совершать такого рода «странности», князь Кутузов, подобно Фабию, и победил Наполеона.

Да, князь Кутузов, несмотря на вхожесть в правящую элиту, обладал вполне развитым неугодническим мышлением. Это проявлялось среди прочего в том, что:

— вопреки желаниям придворной камарильи сдаться и стремлениям ура-генералов устроить генеральное сражение, Кутузов от него всячески увиливал — якобы ждал подходящего момента;

— на Бородинском поле князь Кутузов руководящих распоряжений частям армии не давал, предоставив подразделениям самим решать, что делать в складывавшейся обстановке, — в сущности, настраивал людей на неугодническое поведение;

— несмотря на то, что двор во главе с Александром I требовал покончить с партизанским движением (первый этап войны!) — вплоть до казней партизан (сохранились документы!!!), князь Кутузов противостал и заявил, что партизаны есть слава отечества;

— под Аустерлицем князь Кутузов не дрогнул намекнуть Александру I, что дурак — он, немецкой крови император над Россией;

— при следовании за Наполеоном параллельным маршем князь Кутузов намеренно отставал на два-три перехода и тем сберег рекрутских солдат своего войска, — нижайший поклон тебе, русский светлейший князь, за сохранение будущего России! — ненужное теперь Наполеону войско со всевозможными жестокостями изничтожали послушные воле Наполеона русские исполнители во главе со старостихами и приказчиками.

— дочь выбирает в мужья аналог отца: все три дочери князя Кутузова выбрали себе в мужья странных, чуждых стадному инстинкту людей. Зятья, и в особенности их между собой схожесть, раскрывают сущность самого князя Кутузова.

Это достойно отдельного изложения.

Один из зятьев, флигель-адъютант Федор Иванович Тизенгаузен во время повального бегства русско-немецкой толпы во главе с самим Александром I и австрийским императором под Аустерлицем в 1805 году ей, толпе, а следовательно воле сверхвождя, духовно противостал и со знаменем в руках ринулся на французов, пытаясь остановить бегущих и увлечь их за собой. Он погиб. Именно с него Лев Толстой и писал сцену ранения князя Андрея — со знаменем в руках, опрокинутого навзничь картечью. Бытует мнение, почерпнутое из мемуаров, что Тизенгаузен — карьерист. Возможно. Но он единственный из немцев, который при Аустерлице не побежал. И этот единственный был «почему-то» выбран в зятья Кутузову.

Второй зять князя Кутузова, Николай Данилович Кудашев был одним из зачинателей военного партизанского движения, то есть стремился сам принимать решения и наносить противнику урон многократно больший, чем собственные потери. Это еще не был второй этап войны, хотя, признаться, уже не первый.