Читать книгу - "Есть ли жизнь после Путина - Георгий Бовт"

Впрочем, политика двойных стандартов применительно ко всему, что творится на Украине, достигла уже таких высот, что обойдется и без доказательств. Довольно будет ощущений в масштабе G7.

Что касается экономической стороны вопроса, то взятие Донбасса под крыло России (даже на манер Южной Осетии и Абхазии) – вариант, теоретически возможный лишь в условиях гражданской или мировой войны, когда уже никакой экономики и нет, а есть лишь тотальная мобилизация. Мирная российская экономика этого не выдержит, как и полномасштабных секторальных санкций. А вот военная экономика и не такое выдерживала. Этот момент войны, хотя угроза и висит в воздухе, еще не настал.

Теперь о репутационных рисках и прочих эмоциях насчет «предательства» русских Донбасса. Если бы речь шла о другой стране, то правитель, вознесшийся на вершину рейтинга на операции, подобной Крымской, а затем вдруг сломавший логику ура-патриотического подъема, мог бы начать опасаться за свою судьбу.

Тут возможны всякие сценарии, когда некая группа заговорщиков-патриотов либо смещает «отступника», либо ограничивает в действиях. Мол, прогибаться перед Западом преступно, надо идти до конца. На санкции ответить всеобщей мобилизацией (живет же Северная Корея). Если понадобится, то идти и до полного конца, то есть до ядерного. Уверен, что такие люди есть в российской правящей номенклатуре. Более того, если Путин сочтет, что ситуация на Украине складывается катастрофически для России, а все иные методы ее разрешения исчерпаны, то до конца пойдет и он.

Потому что «потеря» Украины – это экзистенциальная угроза для России. Эта мысль в Кремле безальтернативна. Просто еще не все методы исчерпаны.

Российская политическая система уникальна. Уверен, «тефлоновый эффект» Путина сработает и на этот раз. Не будет массовых волнений ультрапатриотов, ворчание по поводу «нерешительности» действий власти на фоне «кровавых преступлений киевской хунты» не приведет к антиправительственным выступлениям. Нет ни организованных сил, ни готовности к какой-либо политической активности в народе.

Что же касается элиты, то ее политические амбиции оскоплены в системе вертикали власти. Лояльность полная, хотя часто и неискренняя, готовность к действиям против первого лица в стиле самосожжения во имя неких «принципов» – нулевая. Даже если кто-то и в ужасе от происходящего и перспектив полной изоляции страны. То же самое касается армии и спецслужб. Даже унизительный (а он именно унизительный, ибо неоправданный в таком виде) запрет отдыхать в турциях и египтах массово проглотили, поворчав с женой на кухне.

У Путина – уникальная свобода действий. И уникальная ответственность, которую на себя никто, кроме него, ни в каких значимых вопросах, а не только касаемо Украины, даже частично взять не готов.

Такой концентрации власти в одних руках при полной дезактивации всех прочих государственных и общественных институтов, пожалуй, еще не было в российской истории. Некому с него и, как говорится, спрашивать. Ну не нынешней же Думе. Только ему самому с себя – перед лицом истории и своим представлением о желаемой роли в ней.

При этом из данной коллизии с точки зрения удовлетворения всяких патриотических ожиданий есть достойный выход. И вовсе не милитаристский, хотя с милитаризмом у нас часто и ассоциируется патриотизм. Он – гуманитарный.

Русским с Украины можно помочь, не отправляя туда танки. Принять и обустроить беженцев. Собрать помощь. Если надо, дать гражданство, приютить, предоставив не символическую, а полновесную помощь. Кажется, что это много легче, чем строить батальоны и планировать военные операции. На самом деле намного сложнее. Уж точно сложнее, чем упражняться в уроках ненависти по отношению к соседнему государству на ток-шоу по телевизору.

2014 г.