Читать книгу - "Мозгоправы. Нерассказанная история психиатрии - Джеффри Либерман"

у них искажается восприятие окружающей действительности. Кроме того, оказалось, что у страдающих данным заболеванием наблюдается прогрессирующее уменьшение количества серого вещества и, как следствие, количества синапсов. (Серое вещество – ткань мозга, содержащая тела нейронов и синапсы; белое вещество – ткань мозга, состоящая из аксонов, то есть «проводков», которые соединяют нейроны.) Другими словами, если шизофрению не лечить, то мозг пациента будет уменьшаться.

Кое-что удалось узнать и о других психических расстройствах. В 1997 году Хелен Мейберг, невролог из американского Университета Эмори, рассмотрела мозг пациентов с депрессией с помощью ПЭТ и сделала поразительное открытие: их субгенуальная поясная извилина, небольшая структура в глубине передней части мозга, была гиперактивной. Более того, когда эти люди принимали антидепрессанты, активность снижалась до нормального уровня.

Находка Мейберг привела к появлению нового вида терапии для тех, кто страдает тяжелой депрессией и кому не помогают лекарства, – глубокой стимуляции мозга. Электроды подсоединяются к мозгу напрямую как раз в области субгенуальной поясной извилины, чтобы снизить возбуждение нейронов, вызывающих гиперактивность.

Исследования помогли узнать кое-что любопытное и о суициде. Подавляющее большинство желающих покончить жизнь самоубийством страдает каким-либо психическим расстройством (как правило, депрессией). При этом не у всех людей с депрессией наблюдаются суицидальные наклонности. Данное обстоятельство побудило ученых выяснить, имеет ли мозг пациентов с депрессией, которые хотят себя убить, какие-то особенности. Дальнейшие исследования показали, что в их мозге увеличивается количество определенных рецепторов серотонина (5-HT1A), которые находятся в области ствола головного мозга, известной как дорсальный шов. Это было обнаружено при исследовании мозга людей, совершивших самоубийство, а затем подтвердилось данными ПЭТ мозга живых пациентов.

ПЭТ и фМРТ продемонстрировали, что у людей с тревожными расстройствами гиперактивна амигдала, или миндалевидное тело. Это небольшая структура соответствующей формы на внутренней поверхности височной доли мозга, играющая ключевую роль в образовании эмоциональной реакции на события. Когда человеку с тревожным расстройством показывали картинки, вызывающие эмоциональную реакцию, его миндалевидное тело активизировалось сильнее, чем у здоровых людей. (В следующей части мы подробнее обсудим неразрывную связь амигдалы с психическими заболеваниями.)

В мозге младенцев, страдающих аутизмом, заметны структурные изменения, которые появляются в первые два года жизни – именно в этот период и начинает проявляться болезнь. Белое вещество у них вырабатывается иначе. Эту аномалию можно заметить уже в шестимесячном возрасте, что, по всей видимости, означает нарушение связей между клетками мозга у аутичных детей. Кроме того, у таких младенцев на второй год жизни происходит усиленный рост головного мозга – возможно, из-за выхода из строя механизма, регулирующего пролиферацию синаптических связей.

Но порой, чтобы понять, как работает мозг, недостаточно просто посмотреть на снимок – нужно проводить на нем реальные эксперименты. С начала двадцатого века по 1970-е годы лишь немногие ученые (в отличие от представителей других медицинских специальностей) проводили такие операции на людях или животных. В конце концов, большинство психиатров на протяжении этой эпохи застоя полагали, что любое ментальное расстройство представляет собой психодинамическую или социальную проблему. Но один американский психоаналитик предположил, что для постижения сути разума необходимо проникнуть сквозь поверхность мозга.

Еще один психиатр из Вены

Эрик Кандель родился в 1929 году в Вене, недалеко от дома семидесятитрехлетнего Зигмунда Фрейда. В 1939 году из-за аншлюса Австрии семья Канделя была вынуждена перебраться в Бруклин (штат Нью-Йорк), а семья Фрейда – в Лондон. В детстве Кандель видел, как его дружелюбные соседи превращаются в толпу полных ненависти расистов, и это произвело на него такое сильное впечатление, что он поступил в Гарвард, чтобы изучить европейскую историю и литературу и понять, какие социальные силы так ужасно изменили его соотечественников.

Во время учебы в Гарварде Кандель начал встречаться с Анной Крис, а позже познакомился с ее родителями, Эрнстом и Марианной, выдающимися психоаналитиками, которые были близки с Фрейдом до его эмиграции в США.

Когда Эрнст спросил молодого Канделя, для чего тот учится, Эрик ответил, что изучает историю, чтобы понять причины антисемитизма. Эрнст покачал головой и заявил, что для понимания человеческой природы нужно изучать не историю, а психоанализ.

По его рекомендации Кандель познакомился с трудами Фрейда, которые стали для него настоящим откровением. Пути Эрика и Анны разошлись, но те семена, которые заронил в душу молодого Канделя ее отец, дали ростки. Примерно через сорок лет Кандель, получая Нобелевскую премию, скажет: «Меня убедили в том, что психоанализ предлагает новый, захватывающий и, пожалуй, единственный подход к пониманию разума, включая иррациональную природу мотивации, а также сознательную и бессознательную память».

По окончании Гарварда в 1952 году Кандель решил стать психоаналитиком и поступил на медицинский факультет Нью-Йоркского университета, но на последнем курсе принял решение, которое отличало его от большинства потенциальных психиатров. Он осознал, что для реального понимания теории Фрейда должен изучать мозг. К сожалению, на факультете этим никто не занимался, так что, как только появилась возможность стажировки, Кандель на полгода отправился в лабораторию Гарри Грундфеста, опытного нейробиолога из Колумбийского университета, в то время как большинство студентов-медиков пошли на практику в клиники.

Эрик спросил Грундфеста, можно ли стать его ассистентом. Тот поинтересовался, чем занимается Кандель. Студент ответил: «Я хочу выяснить, где именно находятся Ид, Эго и Супер-Эго». Грундфест еле сдержал смех, а потом дал амбициозному Эрику отрезвляющий совет: «Если хочешь понять мозг, тебе придется изучать каждую нервную клетку отдельно».

Следующие шесть месяцев Кандель провел в лаборатории Грундфеста, где учился регистрировать электрическую активность отдельных нейронов. Это было весьма своеобразное и даже сомнительное занятие для начинающего психиатра – все равно что студент-экономист пытался бы понять экономическую теорию, изучая процесс печатания банкнот Банком Англии. Но по мере освоения микроэлектродов и осциллографов Кандель все больше убеждался в том, что Грундфест был прав: для того чтобы понять человеческое поведение, необходимо изучать нервные клетки.

К окончанию практики в лаборатории Колумбийского университета Кандель убедился в том, что секреты ментальных расстройств кроются в нейронных сетях, но сохранял твердую веру в то, что психоанализ является наилучшей научной основой для их понимания. В 1960 году он поступил в ординатуру Массачусетского центра психического здоровья, где господствовали идеи Фрейда. К 1965 году Кандель обладал уникальным опытом: он стал дипломированным психоаналитиком, отлично владеющим методами исследования нейронных связей, то есть психиатром, который придерживался одновременно и психодинамического, и биологического подхода. Какую же карьеру может начать молодой врач с такими, казалось бы, противоречащими друг другу интересами?

Кандель решил изучать память, поскольку невротические конфликты, занимающие важное место в теории Фрейда о психических заболеваниях, объяснялись воспоминаниями об эмоциональных переживаниях. Эрик считал, что если понять механизм воспоминаний, то можно будет выяснить, каким образом формируются невротические конфликты, порождающие ментальные расстройства. Тем не менее он не стал пробуждать