Читать книгу - "Формулы всех видов любви - Михаил Ефимович Литвак"

женщина», а «мне нравится ее определенный тип темперамента». Хотя типы повторяются. И даже если у вас жещины меняются каждый месяц, то это только их имена меняются, а по сути, вы находитесь с одной и той же женщиной определенного типа. Настоящее сближение бывает только на духовном уровне. Духовность как раз подчеркивает мою индивидуальность и индивидуальность партнерши: я другой, а ее такую, какая она есть, больше не найду, поэтому я ее ценю, и она другого такого, как я, не найдет. Поэтому в любви измен не бывает. На уровне психологического влечения измены будут, а на уровне духовного – нет. И ревности не бывает. Мужчина думает так: «У нас духовная близость, она меня знает, мою душу, мое тело. Сошлась со мной, живем какое-то количество лет, не расходимся. Где она лучшего, чем я, найдет? Поэтому я ее не ревную, и она меня тоже. У нас полная свобода». У тебя, Варвара, такой свободы еще нет.

– Ты говоришь о брюконосителе, а я о мужчине. Мужчине абсолютно не надо, чтобы его жена стирала. В ресторан позвонит – еду принесут, в прачечной постирают вещи, а уборщица помоет полы. Мужчин ты в глаза не видела. А говоришь о том, о чем не имеешь никакого представления.

– Одному я дала полную свободу – захлебнулся.

– Это был не мужчина. Мужчина бы не захлебнулся, а обрадовался бы. Ты себе дай полную свободу.

– Я себя не ограничиваю.

– Тогда в чем дело? Ты ведешь себя как надо: даешь себе полную свободу. Пока ты любишь, ты с ним. Когда любовь закончилась, отправляешь его куда подальше. Все правильно.

Разговор с Софьей: не сдавайся мужу в домашнее рабство – ты погибнешь как личность

– Я Софья, мне 43 года, врач по профессии. Около десяти лет отработала терапевтом. Все могла и все делала с превеликим удовольствием. Работу свою очень любила и сейчас люблю. Но однажды вдруг поняла, что количество моих трудозатрат адекватно не окупается. Когда принимаешь в день по 40 человек, а получаешь 5000 рублей, то неизбежно получаешь сгорание. Я перестала любить больных, больше того, стала ненавидеть. Как только я это поняла, ушла с этой работы.

– Правильно. Нельзя одни и тем же заниматься: это застой. Тем более, если заработок незначительный. Все надоедает – это закон жизни.

– Вторая часть моей проблемы – это моя личная семейная жизнь. Я никогда не была замужем. «Спасибо» моей маме, чудесной женщине, которая кричала мне: «Ты никогда не выйдешь замуж! Никогда!» Живу гражданским браком с женатым мужчиной уже 13 лет. Ему 65 лет. От него у меня есть ребенок.

– А зачем тебе печать в паспорте? Для меня семья – это когда люди вместе встретились, попили чайку вместе, потом ночь провели. Вот этот один день семья и существовала.

– Наш «брак» и сейчас существует в своеобразной форме: я бета-самка альфа-самца. У нас имеется официальная супруга, как обратная стороны луны. Мы знаем, что она есть. Мне ничего про нее неизвестно. Все это длится 13 лет. Три раза в неделю папа приходит, выполняет все функции отца и мужа.

Я никогда не была замужем. «Спасибо» моей маме, чудесной женщине, которая кричала мне: «Ты никогда не выйдешь замуж! Никогда!» Живу гражданским браком с женатым мужчиной уже 13 лет. От него у меня есть ребенок.

– Выходит, что человек может сразу двух женщин делать счастливыми. Молодец.

– Да он и пять может осчастливить! Меня беспокоит другое. Я уже год как ушла с работы и по его настоянию не ищу новую. Он сказал: у нас ребенок, ты им и занимайся. А я всю жизнь работала, как лошадь, не видя ничего вокруг. И сейчас, выходит, считаюсь «дороже» как мать и домохозяйка, чем как специалист? В общем, я продалась в домашнее рабство на какое-то время. Но у меня такой вопрос. Дочке шесть лет, и она у меня спрашивает: «Я для тебя дороже, чем работа?» Мне бы не хотелось подтверждать это ей, да и что я могу ей ответить? Работы-то нет. Надо как-то себя реализовывать. Может, что-то мне надо почитать? У меня просто вакуум. Не знаю, что делать.

– Моя точка зрения: работа важнее ребенка.

– Я согласна. Но я ей ничего сказать не могу. Чем голову занять? Куда пойти?

– В личностный рост. Есть один пунктик, который можно осуществить: написать кандидатскую.

– Все коррумпировано, научная деятельность тоже. Не хочется тратить на это деньги.

– Не исключено. Действительно, все коррумпировано. Но не на 100 %. Да, 2–3 % случаев есть. Но я, например, своему научному руководителю взяток не давал. Я ему подарки приносил.

– Для меня большую роль играют родительские установки: «Не вздумай, не получится!» Я всю жизнь пытаюсь доказать, что получится, если что-то делать. Где-то получается, где-то нет. А в научную деятельность идти боюсь.

– Но это надо тебе, а не родителям. Когда ты была маленькая, кем мечтала стать?

– В доме было много медицинских учебников по глазным болезням. Я научилась читать в пять лет, вот их и читала – выбора не было.

– Кем еще хотелось стать в пять, шесть, семь лет?

– Не помню.

– Тогда остается только медицина. Это такая профессия, которая охватывает все. Не хочешь диссертацию защищать – напиши учебник о своей жизни. Единственное, что на сегодняшний день ценится, так это книжка. Все остальное – так себе. Если ты от души напишешь свои переживания, и про то, как ты выкрутилась из всего этого, тогда цены тебе не будет – многие с удовольствием прочтут. И ты перейдешь в другой ранг – в категорию писателей, которые еще пока более-менее ценятся. Начинай книгу писать прямо с сегодняшнего дня.

– Второй вопрос по поводу нашей семейной ситуации: дочка знает, что папа есть, папа ее любит. Но его любовь сугубо материальная, потому что он с ней проводит немного времени. И в основном дарит подарки.

Дочка знает, что папа есть, папа ее любит. Но его любовь сугубо материальная, потому что он с ней проводит немного времени. И в основном дарит подарки.

– Это показатель того, что ребенка он не любит. Совесть его мучает. Чтобы задушить совесть, он дарит подарки. А ты даришь не подарки, а любовь.

– Тут сложно сказать, у всех по-разному, трудно определенно сказать «любит – не любит».

– Любовь – это активная заинтересованность в развитии объекта любви. Подарки ее развивают? Нет. Значит, это не акт любви.

– И теперь ребенку шесть лет. Видимо, у нее формируется иное понятие, каким должен быть папа, как он