Читать книгу - "Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть 2: Тай-Цзи-Цюань - Михаил Роттер"

Сам же Мо спокойно прихлебывал чай, время от времени поглядывая на меня. До этого момента он говорил, не переставая, мне даже стало казаться, что он настоящий болтун. А тут он неожиданно притих и чем-то стал похож на учителя Вана, который славился своей молчаливостью.

Не зная, что сказать, я в недоумении развел руками. Тогда Мо первым прервал молчание.

– Ты удивлен, понимаю. Наверняка у тебя есть вопросы. Спрашивай. Как мастер мастеру отвечу честно. Если не захочу или не смогу ответить, то так и скажу – врать не буду.

«Как мастер мастеру» и «отвечу честно» – это был несомненный жест, и я это оценил. И решил спрашивать – от беседы с таким человеком хуже точно не будет.

– Почему именно я?

– Учитель Ван попросил, – мило улыбнулся Мо.

– Так вы знакомы? – обрадовался я. Это был бы для меня лучший выход. Учиться у Мо я хотел и если бы меня Ван передал «с рук на руки», то это было бы вполне «по правилам».

– Даже не знаю, как тебе ответить точно. Можно сказать, «и знакомы и не знакомы». Думаю, ты должен понять.

Этот ответ напомнил мне знаменитую «цигунскую» формулировку «кажется есть и кажется нет» и я решил пока не вдаваться в подробности – уж очень зыбкой была эта почва «кажется есть и кажется нет».

– А зачем это вам? Вы же меня совсем не знаете.

– Я же сказал: учитель Ван попросил. Сегодня я познакомился с тобой и ты мне понравился. К тому же заполучить такого мастера, как ты, в ученики – это редкая удача для любого учителя, сам знаешь, что хороших учеников еще меньше, чем хороших учителей. То, что у начинающего займет лет двадцать, ты освоишь лет за пять. Хотя придется нелегко: начинающему не нужно переучиваться, а тебе многое придется переосмыслить.

Тут я сразу вспомнил старую пословицу, которую Ван повторял мне десятки раз, когда заставлял делать сразу все правильно, не допуская с самого начала никаких ошибок. По этому поводу он говорил так: «Изучать кулачное искусство легко – переучиваться трудно».

– Но, в общем, все не так страшно, – продолжил Мо. – Ты еще не стар и не утратил способности учиться, ты несомненный мастер, тебе не столько придется переучиваться, сколько нужно будет наполнить новым содержанием то, что ты уже знаешь и умеешь.

– Уважаемый мастер Мо, я, конечно, был бы очень рад, если бы взялись меня обучать, – как можно более сладким голосом начал я. – Но почему меня никто не спрашивает? – задал я риторический вопрос, заранее зная ответ.

– Судьба, мой дорогой юный друг, судьба, – ответил он в точности теми словами, которые я от него и ожидал. – И тут невозможно спорить: я китаец, выполняю просьбу твоего вьетнамского учителя (которого, кстати, никогда не видел) о том, чтобы начать учить тебя, когда ты приедешь в Ирландию. И ты скажешь, что это не судьба?! И я уже не говорю о том, каким способом была эта просьба передана…

Ну что же, судьба так судьба. Такое объяснение меня вполне устраивало, потому что за свою бурную жизнь я научился в нее верить безоговорочно.

– Правда, есть одна важная деталь. – Тут Мо сделал многозначительную паузу. – Я должен тебе о ней сообщить заранее, чтобы ты знал, «на что подписываешься». Да и твой учитель Ван просил меня не забыть сказать тебе об этом.

«Интересно, он что, меня в какое-то бандитское сообщество записывать собрался? – подумал я. – Что, я должен буду давать клятву на вечную верность? Нет, это вряд ли. Не похож он на босса мафии. Да и Ван, который категорически не одобрял мастеров, связавшихся с черным обществом, никогда бы не попросил такого человека встречаться со мной, каким бы умельцем тот ни был».

– А дело в том, что моя система совершенно отлична от того, что ты выучил до меня. И, чтобы стать сильнее, тебе придется снова стать слабым.

Такие разговоры я терпеть не мог: все слова по отдельности понятны, а смысл остается совершенно неясным. Я их наслушался немало, еще когда обучался у Вана. Но тогда я был сопляк, который должен был внимательно выслушивать все, что ему говорят. А теперь я мог себе позволить иметь свое мнение и задавать вопросы, когда мне что-то было непонятно. А если ответы меня не удовлетворяли, я вполне мог вежливо (или не очень, как получится) распрощаться и пойти своей дорогой.

– Не понимаю, что означает «стать слабым, чтобы стать сильнее»? – не слишком вежливым тоном сказал я.

Вместо ответа Мо поставил на стол две чашки и сказал:

– Есть очень старая притча, которую ты наверняка знаешь. Поэтому я тебе ее рассказывать не стану, лучше я тебе ее покажу. – С этими словами он поставил на стол два чайника (с чаем и с кипятком) и две пустые чашки – одну перед собой, вторую передо мной. Себе он налил чаю, а мне (гад такой) просто кипятка. После чего убрал оба чайника со стола и спросил: – Что ты должен делать, если хочешь чаю?

Я подчеркнуто медленно выплеснул кипяток из своей чашки и так же медленно перелил чай из его чашки в свою. После чего, не спуская с Мо глаз, принялся демонстративно прихлебывать чай. К моему удивлению, Мо вовсе не рассердился, наоборот, казалось, что он был доволен происходящим. Что тут могло ему нравиться, было совершенно непонятно: я откровенно ему хамил, а он так же откровенно радовался.

Когда я допил и со стуком поставил чашку на стол, Мо произнес всего несколько коротких фраз:

– Твое мастерство – крутой кипяток, мое – изысканный чай. Если ты хочешь чаю, то должен выплеснуть кипяток, которым ты переполнен. Если после этого ты не сумеешь взять у меня чай, – тут он совершенно неуловимым жестом выдернул у меня из-под носа чашку, – то так и останешься ни с чем.

Так было уже понятнее. Эту притчу я действительно слышал. Правда, в несколько другой интерпретации, но смысл ее мне был известен, так что теперь я понимал, о чем говорит Мо. Но на всякий случай решил уточнить:

– Чем плохо мое мастерство? Разве так уж необходимо от него избавляться?

– Твое мастерство просто превосходно, но, увы, – Мо сочувственно вздохнул, – оно основано на грубой силе. Грубая физическая сила – это что-то вроде металлических чушек, наполняющих тело. Конечно, удар такой «наполненной железом» рукой впечатляет. Но сила эта прямолинейная, неуклюжая и прерывистая: размахнулся – ударил, еще размахнулся – еще ударил и так до тех пор, пока не устанешь. Причем между каждым циклом «размахнулся – ударил» рывок, вредный для здоровья, и пауза, которую может использовать во время схватки умелый противник. Внутренняя сила совсем не такая. Она скорее подобна расплавленному текучему металлу, равномерно и целостно наполняющему все тело. Эти две силы плохо совмещаются, так что если захочешь получить мою школу, то первое, что тебе придется сделать, – это избавиться от грубой силы, можно сказать, расплавить ее. А дальше, как получится: сумеешь наполнить себя истинной, внутренней силой – снова станешь мастером. Не сумеешь – останешься ни с чем.

– Получается, что я могу потерять свое мастерство и совсем ничего не обрести взамен? – осторожно спросил я. – Или, говоря вашими словами, выплеснуть то, что кипит во мне сейчас, и остаться пустым, как выпитая чашка, которую вы только что у меня забрали.